Магия слова
Шрифт:
– С какой физической нагрузкой это можно сравнить?
– С нагрузкой автогонщика: очень высокая скорость, очень резкие повороты, очень быстрая реакция. Бывают мероприятия, где говорят на нескольких языках, и моё знание их нередко выручало. Например, идет конференция в Москве, выходит представитель Франции и начинает говорить по-французски. Это не запланировано, к этому никто не готовился. А он имеет право: французский – мировой язык. Тут же вспоминают, что я его знаю, и меня за холку из курилки – в кабину синхрониста. Или – приезжает принц датский, муж датской королевы, но сам он французский граф, и родной его язык – соответственно. И заявляет: с английским у меня проблем нет, но если будут интервью или официальные выступления – я из принципа буду говорить только по-французски. Потому что я француз!
– Не припомню ни одного литературного или кинематографического произведения о синхронных переводчиках, за исключением «The Interpreter»
– Я не знаю о таком произведении. Но в исторических хрониках есть разбросанные, как крупицы, ситуации, связанные с переводчиками. Я с детства помню одну историю из «Повести временных лет». Когда печенеги осадили Киев, припасы оказались на исходе, киевлянам приходилось туго, и надо было кого-то послать за подмогой. Но как послать, когда город обложен? «И въстужиша людье в городъ и ркоша: «Не ли кого, иже бы на ону страну моглъ доити и речи имъ: аще не приступите утро подъ городъ, предатися имамъ печенегом?» И рече одинъ отрокъ: «Азъ могу преити». Горожани же, ради бывше, ркоша отроку: «Аще можеши, како ити — иди». Онъ же изыде изъ града съ уздою и хожаше сквозъ печенегы, глаголя: «Не виде ли коня никтоже?» Бе бо умея печенежскы, и нь мняхуть из своихъ. И яко приближися к реце, свергъ порты съ себе, сунуся въ Днепръ, и побреде. И видевше, печенези устремишася на нь, стреляюще его, и не могоша ему ничтоже створити». («И стали тужить люди в городе и сказали: «Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу, — сдадимся печенегам». И сказал один отрок: «Я смогу пройти». Горожане же обрадовались и сказали отроку: «Если знаешь, как пройти, — иди». Он же вышел из города, держа уздечку, и прошел через стоянку печенегов, спрашивая их: «Не видел ли кто-нибудь коня?» Ибо знал он по-печенежски, и его принимали за своего. И когда приблизился он к реке, то, скинув с себя одежду, бросился в Днепр и поплыл. Увидев это, печенеги кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать»).
То есть, это Штирлиц Киевской Руси.
Есть еще знаменитая Septuaginta, когда собрали в III в. до н.э. 70 переводчиков, чтобы перевести Ветхий Завет с древнееврейского на древнегреческий. Не нам судить, насколько это реально, но Божественным провидением всё было переведено в высшей степени точно, причём всеми «толковниками» одновременно.
– Какие еще есть исторические упоминания от переводчиках?
– В древнем Китае существовали школы переводчиков с санскрита и пали на китайский, которые занимались переводом буддийских текстов.В XII-XIV веках в Ганзейских городах и примкнувшим к ним Великом Новгороде и Пскове существовали школы толмачей. В этом случае формальное изучение языков друг друга было вызвано потребностями торговли. В то время уже активно применялись разные формы контрактного права. Нужны были письменные договоры для «купил - продал».
– Мы им исстари поставляли пеньку, мед, пушнину…
– …А они нам – серебряные монеты. И вина. Так называемые ромейские.
– Вот кто нас споил!
– Немец нас и споил. До этого же пили мед да пиво. Ни в одной сказке ты не прочтешь: «Я там был, коньяк-водку пил».
– Не только в мирное время, но и на войне без переводчиков не обойтись…
– Все завоевательные походы с древности предусматривали наличие в армии необходимого количества толмачей – людей той местности, которую предстояло захватить. Не случайно вплоть до наших дней дожило выражение «взять языка»– то есть, поймать человека с той территории, которую надлежит завоевать, и владеющего языком той местности. Человека, который может послужить связующим звеном – проводником, переводчиком, парламентером. Это не просто пленный, источник информации, а изначально – носитель языка.
– Дмитрий, у тебя немалый опыт общения с крупными политическими деятелями. Расскажи о наиболее памятных встречах.
– В 1991 году, в последний год существования Советского Союза, время настолько сгустилось, что не то что каждый день - едва ли не каждый час приносил какую-то новость. И, находясь в гуще этой информационно-политической среды, я, естественно, многое наблюдал. Драма была шекспировского накала. Напряженная атмосфера сказывалась на каждом. В какие-то моменты переводчик во мне вступал в конфликт с человеком и гражданином. В августе 1991-го, когда Ельцин выступал с галереи Белого дома, обращаясь к народу, мне хотелось быть гражданином, а не толмачом, раствориться в толпе, поддаться эйфории. Но в то же время рядом находился оператор, и я должен был передавать информацию на АВС News.
– То есть ты был и русским, и американцем одновременно.
– Да. Нечто подобное происходило и в ночь, когда ожидали штурма Белого дома. Я был внутри него со съемочной группой. Мы тогда «допросили» всех абсолютно, кроме Ельцина, который, как нам сказали, нездоров и спит. И тогда я тоже поймал себя на противоречии. С одной
– И все-таки вернемся к встречам с политиками.
– Я переводил Михаила Горбачёва в прямом эфире вскоре после Беловежской пущи, когда он фактически объявил о роспуске Союза. Дело в том, что бюро американской телекомпании, на которую я тогда работал, находилось на метро «Кропоткинская», в нескольких сотнях метров от Кремля. Начиная с 1989 года, со съездов народных депутатов, у нас появилась возможность работать в режиме live, передавая репортажи обо всех событиях, которые тогда происходили. Причем приходилось сочетать перевод с аналитикой. Потому что американцы, да и вообще западные люди, включая советологов и кремленологов, не понимали, что у нас происходит и чего ожидать.. Любой русский человек, который владел английским языком и с ними взаимодействовал, был для них источником информации. Их запрос был не «переведи, что тот-то сказал», а скорее – «что он имел в виду?» В те дни не было такого пафосного ощущения, что распадается великая держава – просто череда быстро меняющихся событий. Не было предчувствия, что отныне всё будет по-другому. Вот почему, когда Горбачев говорил фактически о распаде великой страны (еще до объявления о своей отставке!), этому не придавалось такое уж судьбоносное значение. Был просто прямой эфир, и мне сказали: «Он что-то увлекся, эмоциональные всплески даёт, так что ты быстренько сам подытожь и сворачивай, а то, может, он еще полчаса будет говорить».
– Что ж ты такое сказал в переводе?
– Не помню дословно, но нечто вроде: «Как это ни трагично, и, вероятно, впоследствии история рассудит по-другому, но мы сейчас говорим об окончании эпохи Советского Союза. Будем надеяться, что это не приведёт ни к каким трагическим последствиям и т.д.»
– Ну, наконец-то мир узнает, кто именно стал могильщиком Советского Союза. Сухая функция и жёсткие эфирные рамки ABC News и вывели на эту роль синхронного переводчика Дмитрия Петрова. А вдруг, поговори Михаил Сергеевич еще полчаса, история иначе бы повернулась. С Борисом Николаевичем тебе доводилось работать?
– Я на нём пари выиграл. Начинались какие-то переговоры, и я поспорил с коллегами на ящик пива, что Ельцин сейчас покачает головой. Сел в кабинке, надел наушники и говорю в микрофон: «Борис Николаевич, с вами на связи синхронный переводчик. Если вы меня хорошо слышите, покачайте головой из стороны в сторону». И он сделал такое движение, как будто шею разминает. Пиво я выспорил.
– Слышал я, ты и Путина своим полиглотством поразил…
– Приехал как-то в Россию президент Исландии. С подругой. В Георгиевском зале Кремля – прием у Владимира Путина. Сначала - встреча с глазу на глаз. Я - переводчик исландского президента, у Путина – свой: по протоколу положено, что на встречи такого уровня каждый приходит со своим толмачом. Но так как путинский переводчик – мой однокурсник - извинился и, доверившись мне, ушёл, то фактически это была встреча втроём. Беседа шла на английском. После того, как обсудили несколько вопросов, настало время банкета. Всё по тому же протоколу каждый глава государства должен держать речь на родном языке. И, естественно, президент островного государства говорит на исландском – гортанном языке викингов, который не менялся последнюю тысячу лет, в котором практически нет заимствований из других языков (заимствования даже запрещены конституцией). А я начинаю переводить на русский. Народ на меня косится: вот это да, чувак запросто и красиво с исландского переводит. Он говорит, а я перевожу – дословно, чётко, правильно, не поступившись ни единым словом. Затем садимся по местам. Владимир Владимирович с официальной подругой исландского президента беседуют о горных лыжах. А она сама родом из Нидерландов, голландская еврейка. С Путиным говорит по-немецки, а со мной – по-английски. И время от времени спрашивает у меня немецкие слова. Путин удивлённо оборачивается ко мне: «Вы и по-немецки можете?» - «Да, Владимир Владимирович. И не только». А фокус с переводом речи с исландского был вот в чём. Заранее заготовили профессиональный перевод со всей разметкой – где исландский президент будет делать паузы, смысловые ударения и т.д. А я просто работал диктором – красивым поставленным голосом его зачитывал. Вот такие у нас бывают маленькие хитрости.
Впрочем, с загадками общения великих мира сего сталкиваешься постоянно. Я всегда впадаю в ступор, когда слышу в новостях, что, допустим, президенты Обама и Медведев так подружились, что перешли на «ты». Обама, вроде, в знании русского не замечен, а как Медведев ухитрился по-английски перейти с «Вы» на «ты», тоже непонятно. Не иначе, переводчики решили, что пора активнее налаживать отношения между нашими странами…
Полный абзац!
Согласно законам гостеприимства