Магия тени
Шрифт:
— А где дом — там, где ты родился, или там, где тебе спокойно? — Тахар не ждал ответа. — Родня — ну да, пока мы были подлетками, пока мои родители не пропали, а дед Алеры в открытую не сошелся с теткой Элая — да, можно было сказать, что родня нас здесь держит. Теперь уже нет.
«Пропали?» — В светлых глазах Оля ясно отразилось непонимание. Как могут гласники пропасть и не найтись?
Тахар сердито постучал пестиком по краю ступки.
— Пропали. Десять лет назад. Затеяли какие-то исследования с перемещениями и... в общем,
— А Умма? — наконец прямо спросил Оль, и голос его прозвучал почти жалобно: и впрямь, где же место для Уммы среди всего этого?
Тахар с силой потер щеку, и на светлой коже осталось красное пятно.
— Я не знаю, что тебе сказать. А, бдыщевый ты хвост, я не знаю даже, что сказать себе!
Оль махнул рукой и вернулся к бегунчику, принялся сердито кромсать изрядно подвявшие стебли. Тахар высыпал из ступки золу, перетертую с цветами златочника, плеснул воды в глиняную миску.
Оль некоторое время молча следил за выверенными движениями его рук, за пальцами, выделывающими сложные пассы. Тахар негромко шептал неизвестное гласнику заклинание, в котором тот временами улавливал знакомые, но иначе звучащие слова.
Когда Тахар осторожно отделил щепоть нарезанных бегунчиковых стеблей, Оль все-таки не вытерпел:
— А может быть, все ж пришла пора повзрослеть, а? Вон и Элай с Алерой друг на друга глядят, как коты весенние. И ты с Уммой… Тебе не думалось, что настало время еще раз перерешить решенное, а?
Тахар старательно перемешал смесь, медленно отодвинул миску. Посидел, не поднимая глаз, потом решительно потянулся за склянкой.
— Знаешь, тут и казаться нечему, решать и правда надо. Порталы вон рыжие все стали, камни какие-то вокруг них нарастают, и прыгнуть в Миры с каждым днем все труднее. Дефара к троллям перебралась, — ты ж и не заметил? — бродит вокруг порталов. Говорит, они поют. Тут даже кошке ясно, что порталы в Ортае последние дни доживают, эти каменные наросты скоро их закроют. Так что… скорее всего, до того времени мы втроем вместе со своей неразлей-какой-дружбой уйдем туда навсегда.
Горожане, до сумерек работавшие на расчистке поля, возвращались в Мошук через южные ворота. Были они уставшими и злыми: а кому понравится провести целый день за грязной утомительной работой, когда над головой вместо неба висит серая мряка, а пальцы едва разгибаются от осеннего пробиручего холода?
Впереди ждала теснота общинной избы, миска горячей безвкусной каши и кусок ковриги, а назавтра — все сначала.
Едучее чувство обиды разрасталось тем больше, чем дальше они шли по городским улицам. Как будто из узких подворотен, из-за часто стоящих домов кто-то нашептывал им правильные слова, от которых они пуще распалялись.
— Кто-то дома родного не помнит и едва ноги волочит на пустой каше, а кто-то
Три десятка горожан остановились как один. Почти все они были из «пропаданцев», и каждому теперь показалось, будто произнесший эти слова эльф прочел его собственные мысли.
Опершись на лопаты и грабли, усталые и грязные люди, эльфы, гномы стояли посреди улицы. Переглядывались — сначала насупленно, исподлобья, потом — проясняясь лицами, видя в чужих глазах участие и понимание.
Дохнул по улице западный ветер колючим серым рывком, шурнул мусором и нападавшими с придомовых кустов листьями — словно шепнул что-то требовательно и ободряюще.
Люди переглянулись снова, и теперь в глазах у них была не обида и не тоска, а хмельной и дурноватый задор.
Не сговариваясь, перехватив покрепче лопаты и грабли, три десятка человек направились к городскому птичнику.
При виде Ыча и Алеры, играющих в ладушки, опешил даже ко всему привычный Тахар.
— Вы чего?
— А чего? — не оборачиваясь, переспросила Алера. Ее маленькие ладони звонко хлопали о здоровенные трольи. Ыч гыгыкал и путался в движениях. — Чего мы ерундой занимаемся, когда вокруг все такие серьезные, что хоть свались и умри?
Отвлекшись, она сбилась сама, чем осчастливила тролля. Торжествующе взоржав, Ыч хлопнул девушку по плечу, наверняка поставив ей синяк, и поднялся с пола, отчего комната сразу сделалась тесной и маленькой.
— Добрючая, — доверительно сообщил он магам, — только вреднючая.
— Это да, — согласился Тахар. — Это она может.
Оль и Кальен развалились за столом, одинаково закряхтели, вытягивая ноги. Тот еще выдался вечер. Чего только стоит одна гномская делегация на пятнадцать голов, которую приволок к лекарне Эдфур! Гномы в один голос уверяли, что Кальен навел порчу на их род и что теперь слабоумие от Эдфуровой тещи расползается по всему родовому поголовью. Глядя на них, трудно было не согласиться. Отвязаться от гномов удалось с величайшим трудом. Оль даже подумывал создать пару фантомных стражников, чтобы сбить пыл с гномской братии, но не стал: в таком возбуждении с них сталось бы и на стражников кинуться, и тогда положение стало бы совсем паскудным.
И что на этих гномов нашло? Было приличное, вежливое семейство, а тут… ну прям как будто их бешеные клопы искусали!
Из-за отдернутой занавески выплыл запах тушеного мяса, а следом показался сердитый Элай, перемазанный золой. Ткнул пальцем в Алеру.
— Видите, да? Даже тролль говорит, что с ней невозможно!
Мавка за спиной эльфа прокралась в кухню, и Оль проследил за ней укоризненным взглядом. Спереть она ничего не сопрет, конечно, но жалостливыми взглядами и вздохами выпросит у Элая половину общего ужина. Хотя у этого выпросишь, пожалуй.