Магия в наследство

Смелик Эльвира Владимировна

– Ну и где ты болтался столько времени?

Опять подошло бы идеально: «Не твоё дело!», но…

Короче, другого способа выяснить нет. И Фил, вместо того, чтобы ответить или повиниться, спросил сам:

– А Элла – это от Габриэллы?

У Эллы глаза широко распахнулись. Растерялась, но сумела принять невинно-недоумённый вид.

– С чего ты взял?

И опять Фил ответил вопросом на вопрос:

– А полностью – Александра Габриэлла Выгоцкая?

Элла сжала губы, уставилась на Фила настороженно и пристально, но возражать и отказываться

не стала.

– Откуда ты знаешь?

– Ну… меня зовут Филипп… Выгоцкий.

И вновь глаза у Эллы ошарашенно распахнулись. Или лучше называть её не Элла, а более привычно для неё и для всех? Алика. Хотя Фил, в отличие от остальных, всегда называл её по-другому.

– Не знала, что есть ещё Выгоцкие, – озадаченно пробормотала Алика. – Ты кто? Может, ты мне действительно двоюродный брат?

Она усмехнулась, а Фил произнёс:

– Нет! Я – твой сын.

– Мой… кто?

Глава 5. Родительский долг и детские шалости

Вот так вот просто. Великая волшебница Алика опять жила среди обычных людей, забывая о своём даре – без надобности он тут – и работала в сетевой кафешке.

Скучно. После того, что случилось, очень скучно. И будничное размеренное спокойствие ничуть не радовало. Угнетало. Когда единственная цель в жизни – не привлекать ненужного внимания, вечно оставаться незаметной, волком выть хочется.

Работа, которая обязательно требует всегда быть доброжелательной и приветливой, квартира, снимаемая вместе с новой знакомой Юлей. И всё.

Ричард?

С Ричардом они не ужились. Не получилось. Потому что ничто так удачно не подходило для определения их отношений, как расхожее словосочетание «всё сложно». Многозначительное и бессмысленное одновременно. А ведь казалось, Книга Петра объединила их навечно, но в реальности общее дело сближало только до определённых границ.

Друзья. И не более. И пусть официального запрета не существовало, они же сами должны прекрасно понимать: любовь добавит ненужных проблем.

Ревность, недоверие, обиды, ненависть. Из-за них чего только не натворишь сгоряча, а, живя вместе, труднее сдерживать чувства. Потому и разбежались. Точнее, Ричард ушёл. Хотя перед этим всё-таки успели нарушить запрет, оттого и расстались нехорошо.

Не в том смысле, что со скандалом и ссорой, но с обидой и со злостью. Во всяком случае, со стороны Алики.

Она сменила место жительства, работу и даже номер телефона.

Счастливо оставаться!

Теперь ни Ричард понятия не имел, где она, ни она, где Ричард. И, наверное, к лучшему. Он же сам говорил, что так для него безопасней, и для неё тоже. Потому что она хорошо умеет быть незаметной, а когда одна, это лучше получается.

Из старых контактов остался единственный – Милка. Созванивались иногда. Алика однообразно докладывала, что у неё всё отлично, что по-прежнему живёт в замке. Милкины рассказы оказывались куда красочней, эмоциональней и интересней. А однажды она сообщила, что Аликой интересовался математик Максим

Петрович… И сразу нахлынуло множество чувств.

В первую очередь упала огромная гора с плеч. Отец в порядке, выбрался из дурацкой пустыни, куда отправила его неблагодарная дочь, и наверняка Тамару с собой прихватил. А ещё очень хотелось верить, что он спрашивает об Алике лишь потому, что искренне беспокоится, как там она. Без всяких задних мыслей.

– Передай ему, что у меня всё хорошо, – попросила Алика подругу, подумала немного: – И ещё передай… что я прошу прощения.

– За что? – конечно же, сразу полюбопытствовала Милка. И удивилась тоже.

– Он знает, – коротко ответила Алика.

Не очень удачно она выбрала фразу. В продолжение как бы звучало: «А тебе знать не обязательно!». Милка, похоже, так и восприняла, потому что молчала.

– Мил! – виновато протянула Алика. – Ну просто не слишком приятный момент. Не хочется вспоминать. Но в целом, так, ерунда.

Ага. Обоюдное предательство, обман, подлость.

– Мы случайно встретились во время каникул, и я повела себя не очень.

Только туману ещё больше напустила и раздразнила любопытство. Но Милка не стала выяснять подробности. Может, обиделась.

Безрадостный получился разговор. Захотелось наплевать на всё, на осторожность, на опасность, на разумность, и укатить туда, к замечательным соседям Гордеенко. С ними лучше складывалось, чем со всеми родными и близкими.

Кстати, о родных.

Вдруг объявился Фил. Совершенно случайно попался на пути и сразу почему-то заинтересовал и пробудил сочувствие.

Алика предполагала, это оттого, что среди нынешних знакомых он оказался единственным волшебником. Может, судьба именно потому и свела их: притянуло подобное к подобному. И Фил сразу продемонстрировал свои необычные способности. И они оказались такими же, как у Алики, поэтому на неё не подействовали, но помогли понять, что перед нею не обычный человек.

Но сам Фил предложил другое объяснение.

– Я – твой сын.

– Мой… кто?

Конечно, она обалдела от его заявления, долго не могла прийти в себя. Мозг отказался соображать и анализировать, и Алика просто озадаченно твердила про себя: «мой сын, мой сын»!

– Что за бред ты несёшь? Тебе четырнадцать, мне восемнадцать. Какой сын?

– Будущий, – невозмутимо выдал Фил. – Пока я ещё не родился.

Алика оглядела его с головы до ног. Живой, настоящий, можно даже не тыкать для проверки. А фантом бы она сразу определила.

– Что-то не слишком похоже, что ты ещё не родился.

– Просто я из будущего.

Просто? Воистину незамысловатое объяснение!

– Ни разу ничего не слышала о реальной возможности перемещений во времени.

Хотя сама она скорее гость в магическом мире. Посвящена только в одну его тайну и в минимум существующих способностей.

– Так всё же могло измениться, – разумно напомнил Фил.

Магия, как и всё прочее, тоже эволюционирует, раздвигает пределы нынешних ограничений.