Магнитофонного дерева хозяйка. Часть I дилогии
Шрифт:
В борьбе никто не побеждал – я не могла вырваться, а она не могла меня затащить. Наконец женщина Никиным немного гортанным голосом возмущённо прокричала: «Да ты что! Это же я!» Ещё и голос Никин подделала!
– Кто? – смотрела я в муть стёкол обалдело.
– Ты что, совсем? В очках меня никогда не видела?
– Н-нет, никогда… Эт-то очки?..
Никак не могла признать в этой очкастой тоненькую Нику, верную своему студенческому 44-му размеру. Из-за немыслимой толщины стекол она сама казалась крупнее раза в два. Да и не такой уж рыжей я её помнила.
– Я просто в линзах
– А-а косы?..
– Косички? Правда прелесть? – подруга приподняла двух своих змей за хвосты и кокетливо помотала головой. – Заплетаю на ночь всегда. Что, нельзя? Легче уложить потом – естественной волной.
Рассказав о своём происшествии, тут же и пожалела об этом. Озвученная, эта история казалась совсем уж бредовой, да просто маловероятной. Действительно ли всё это произошло?
– А милицию? Что же ты не вызвала милицию?
– Понимаешь. Не могла я сидеть там, ждать их. Ну и потом, если ничего не пропало…
– А ничего не пропало?
– Не знаю.
– Никто из знакомых не мог? Из старых-то, конечно, нет. Может, какие-то новые у тебя завелись?
«Завелись… Как заводятся паразиты…». Я сникла окончательно.
– Не знаю…
Сон-забытьё – после двойной валерьянки и пустырника. Пробуждение – запах кофе, смешанный ещё с чем-то. Благовония. Смешное слово. Благо, соединённое с… И музыка, чуть слышная, из тех же восточных краёв. Любит Ника всё это. Хлебом не корми, дай про фен-шуй статейку накатать. Она сидела тут же, в гостиной, на полу, лицом к окну, в полупрофиль ко мне. Сидела с очень прямой спиной, вытянувшись подбородком вверх, с закрытыми глазами. Слышно было, как глубоко она дышит. С силой растирая ладонь о ладонь, грациозно подносила их полураскрытой книжкой к лицу, но не касалась его, держа сначала ладони на расстоянии, а потом кружа ими у лица, будто бы умываясь. Волосы её уже были расплетены и действительно лежали артистичной волной, ужасных очков не было.
– Ну слава Богу! Вроде сегодня похожа на себя. Вчера ты меня даже напугала. Ну и впечатлительная же ты. Ну свет, ну горел… Есть из чего трагедию устраивать?
Я не заметила, как Ника повернулась ко мне – светлой утренней зарёй. Вернулась в своё нормальное обличье. И это вселяло если не радость, то покой. Но, наверно, безмятежность моя была не слишком убедительной, потому что подруга вновь захлопотала вокруг меня, как вокруг больной. Накануне, тревожным вечером, она не терзала меня расспросами, поспешила уложить, как дитя, в постель, напоив чем надо, укрыв уютным одеялом. Теперь у неё наготове был кофе. И не только.
– Если хочешь… Я как раз вчера только прорвалась к одному колдуну. Повезло!
– К кому?!
– Что, плохо слышишь? К колдуну. К настоящему, продвинутому. Просто потрясному.
– Да ведь шарлатаны они все.
– Ты что, МНЕ не веришь? Я их тоже всяких перевидала. Говорю тебе, этот – высший класс. Доктор наук, хоть и молодой. Шесть языков знает, два мертвых. Красавец кстати.
– Ну, разве что красавец…
– Я с тобой серьёзно, а ты… Колоссальный труд человек проделал. Сопоставил разные учения и чисто научные, и шаманские, заклинания и заговоры, в том числе,
– А он… Точно шесть языков знает? Не пять?
– Нет, с тобой невозможно! Хватит язвить! Я тебе о приборе – такого еще нигде на земле нет. Да он войдёт в историю!
– Я просто… не поняла. Чего диагностировать-то? Свой диагноз я и так знаю – острая форма наивности, осложненная мечтательностью 4-ой степени…
– Да ты точно – балда. Он диагностирует ситуацию, а не тебя. Дает картину, вследствие чего она произошла, какие составляющие её провоцировали, какие последствия могут наступить… Да Вениамин Борисович – гений!
– Вениамин Борисович?..
– Уже слышала о нем?
– Нет-нет… Я про другого…
– Загадочная не по годам! Поподробнее про другого, конечно, нельзя. Насквозь ведь вижу… Хоть бы раз меня послушала. Повстречать-то мало – случай поработал. А потом твоя работа – сумей выстроить так отношения, чтобы он остался.
– Кто остался? Ой! Совсем забыла. У меня ведь Чапли остался там некормленый и негуляный…
Ника с осуждением уставила на меня свои проницательные линзы.
– Не сдохнет твой Чапли. Ну что, клещами из тебя вытягивать? Что за тайны мадридского двора?
– Да нет… Ну честно? Меня просто бесит это ношение с колдунами и колдуньями. Ну вот ты – сама, если не доктор, то кандидат наук, знаешь кучу всего, тонкая, проницательная – ну как ты можешь?..
– Именно потому, что проницательная! Я же тебе сказала, что он – не такой, как все эти. Ну давай назовем его по-другому – предсказатель.
– Еще лучше!
Вероника, не поняв, чуть нервозно принялась снова заплетать свои косы. Ну, не хотела я никому перечить.
– Ты ещё не знаешь? Я против предсказаний. Если хорошее – расслабляешься и ждешь, когда все хорошее само собой сделается. А если плохое – как приговор. Жить с приговором?
Никины руки остановились, не доплетя косы. Она смотрела на меня то ли с удивлением, то ли с сожалением. Нет. С неодобрением – вот с чем. Я, видно, вываливалась из положенной мне полки, и это был вопиющий непорядок. Мы с моим невидимкой обязаны были куда-то структурироваться и сидеть там, не рыпаться.
– Хоть я его и не знаю, влияние его на тебя – явно неблагоприятно. Проблемы по части контакта налицо, в стадии обострения – даже со мной, – заключила Вероника.
Я пожала плечами. Не буду больше ничего ни говорить, ни спорить с ней. Перебьюсь без полки. Подруга немного обиженно вновь взялась за косы.
– Ладно. Иди уж к своему Чаплику.
Нет, это колдовство меня доконает! Других тем уже не осталось? Ничто уже не интересует людей в этой жизни, кроме колдовства? Вот – схлопотала редакционное задание: «Колдовство в современной жизни» – аналитическая статья.
Или я сама притягиваю эту тему?
Только это притяжение невзаимное. Честно сидела за компьютером. Когда сидишь вот так лицом к лицу с экраном – как будто он от тебя чего-то ждет, как будто ты чем-то ему обязан. Зло берет. Написала полстраницы – за два часа. Не написала, а вымучила.