Макроскоп (др. перевод)

Пирс Энтони

— Большой Глаз и Большое Ухо лучше для больших расстояний, чем Большой Нос, — заключил Иво.

— Мы уверены, что совершенствуя методику, преодолеем и это.

— Тем не менее, я думаю, вам пока хватит и галактики, — сказал Иво. — Четыре миллиарда звезд, обнюхивайте их, хоть в трех, хоть в четырех измерениях.

— А также каждую планету и пылинку, если есть время, — согласился Брад. — Все возможно, если еще будут скопы и сотрудники.

— В четырех измерениях, — вклинилась Беатрикс.

— Пространственно-временной континуум, — ответил Брад. — Или, по-простому,

наша древняя проблема путешествий во времени. Чем дальше наблюдаемая звезда, тем она старше, так как макронам требуется время, чтобы добраться до нас. Это не играет роли, если мы разглядываем Землю, — задержка всего пять секунд. Диаметр нашей Солнечной системы — это какие-то световые часы. Но Альфа Центавра отстоит от нас на четыре световых года, а любопытный монстр Бетельгейзе — кстати, в переводе это — «свекольный сок» — на триста. Планета Санга, населенная цивилизацией пробов, которую я тебе показывал, находится на расстоянии десять тысяч световых лет. Таким образом, наша звездная карта на момент завершения будет верна с точностью десять тысяч световых лет. А галактическая карта будет иметь точность плюс-минус сто тысяч световых лет. Дело безнадежное, если мы не поймем, что необходима четвертая координата — время.

— Если бы у нас была возможность мгновенно перемещаться, разумеется, это все чисто умозрительно, — тогда мы здорово повеселились бы, посетив цивилизацию планеты Санга, если она еще существует, — продолжал Брад. — Но тогда пришлось бы предположить, что наша мгновенная система координат покоится, а это не так. Наша галактика движется и вращается с приличной скоростью. Звезда на расстоянии тысячи световых лет через некоторое время будет неизвестно где, даже если в конкретный момент наши карты абсолютно точны.

— А почему бы не ориентироваться по галактике? — спросил Иво. — Ведь внутри галактики звезды почти неподвижны друг относительно друга.

— Это было бы слишком просто. Ты подразумеваешь, что галактика не вращается, но это неверно. Ты прыгаешь к центру на расстояние тридцать тысяч световых лет и имеешь при этом довольно большой импульс. Момент инерции сохраняется. Это как сила Кориолиса или закон Феррела на Земле. Ты…

— Дай я попробую объяснить, — вежливо прервал их Гарольд Гротон. — Я это сам проходил. Иво, вы когда-нибудь крутили пищалку на конце веревки?

— Нет. Но я представляю, о чем вы говорите.

— И что происходит, если потянуть за веревку и укоротить ее?

— Пищит тоном в два раза выше.

— То же произойдет, если вы будете двигаться к центру вращающейся галактики.

— Все при условии, что есть аппарат для мгновенных перемещений, — заключил Брад. — Но вопрос чисто академический, и думаю, не имеет большого значения то, что наши карты устареют еще до того, как мы их сделаем.

Обед закончился, и Иво осознал, что он даже не помнит, что ел. Шоколадное пирожное на десерт и…

— Слушай, Брадли, — сказал Гротон. — Не желаешь ли дать отдых своему гениальному мозгу и сыграть партию в спраут [17] ?

— Легкое вино и…

Брад

рассмеялся:

— Ну, ты все не унимаешься. Почему бы тебе не сыграть с Иво?

Гротон покорно повернулся к Иво:

— Вы знакомы с игрой?

— И картофельное пюре, — произнес Иво, и тут же вспыхнул, когда все на него посмотрели с удивлением. Надо держать свои мысли при себе!

— Ах, игра. Думаю, что не знаком.

17

Spraut — росток (англ.).

Афра опять выглядела встревоженной, Иво тоже начал недоумевать. Брад знал, что он не успеет вызвать Шена до радостной встречи с представителями власти. Зачем же он затеял эту вечеринку с играми. Ведь расходуется драгоценное время. Браду следовало бы побеспокоиться о том, чтобы отвлечь сенатора и оттянуть катастрофу.

С другой стороны, что же еще остается делать, кроме как играть? Мысли Брада трудно предугадать простому человеку. Он никогда не пасовал перед лицом опасности.

Гротон достал лист бумаги и два карандаша.

— Спраут, это интеллектуальная игра, вот уже много лет она популярна в научных кругах. Существует несколько вариантов, но сейчас мы воспользуемся первым, он по-прежнему остается самым лучшим.

Он нарисовал на листе три точки.

— Правила просты. Все, что нужно делать, это соединять точки. Вот я делаю первый ход.

Он провел линию между двумя точками и поставил третью на середине линии.

— Теперь вы можете соединить две точки, пририсовать к точке петлю, замкнутую на себя, и прибавить точку на середине линии. Нельзя пересекать линию или точку либо использовать точку, которая имеет уже три связи. Новые точки, естественно, уже имеют две связи.

— По-моему, очень просто. А как определяют победителя?

— Победитель тот, кто делает последний ход. Так как во время хода соединяются две точки, а добавляется только одна, то существует некий предел.

Иво изучил рисунок.

— Это не игра, — возразил он. — Первый игрок имеет решающее преимущество и выигрывает.

Брад и Афра рассмеялись.

— Здорово он тебя поймал, Гарольд, старый ты плут, — сказал Брад.

— Я с удовольствием буду вторым, — спокойно ответил Гротон. — Может, мы начнем с двухточечной игры, чтобы вы вошли во вкус?

— Тогда победит второй игрок.

Гротон задумчиво посмотрел на него.

— Вы точно никогда не играли в эту игру?

— Это не игра. В ней нет элемента случайности и не нужно умения.

— Очень хорошо. Начнем трехточечную игру, и я попытаю удачу, хоть и мое умение тут, оказывается, ни к чему.

Иво пожал плечами и нарисовал три точки:

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

соединил левую с верхней и поставил третью в центр отрезка.