Макроскоп
Шрифт:
— Нет, астрология…
— Есть вероятность, что он ее знает, — сказал Иво. — Это не шутка. Вполне возможно, применяя астрологические методы, составить топологическую карту искривлений подпространства галактики. Шену это по силам, он…
— Бросьте, — отрезала Афра.
Гарольд погрузился в размышления. Он верит, думал Иво, это открытие осенило его впервые, хотя он предполагал это и раньше. Он действительно верит.
А что, если Шен тоже верит?
Откуда человеку знать, где правда, а где ложь,
Даже если астрология и лженаука, применяя ее, Гарольд добился больших результатов, чем Афра со своими истинно научными методами.
— Мне тут пришла в голову одна мысль, — прервала паузу Афра. — А не слишком ли мы упрощенно представляем себе прыжки в пространстве? Мы изобрели примитивную аналогию — веревочка в круге, и забываем о том, что четырехмерное искривленное подпространство — это вещь совершенно иного уровня сложности. Его невозможно изобразить на двумерном рисунке.
— В принципе, я могу сделать объемный каркас — что-то вроде трехмерной системы координат, — сказал Гротон. — К специальным планкам и листам можно будет прикрепить маркеры. И все, разумеется, прозрачное, так что мы сможем рассмотреть любое место под любым углом. Мы поставим пять известных нам уже точек, посмотрим, подумаем, может, нам и удастся что-нибудь выяснить.
Афра в порыве возбуждения схватила его руку:
— Когда вы все сделаете?
В шестой раз они прыгнули, мягко выражаясь, далековато. Все уставились на экран компьютера, цифры говорили сами за себя.
— Это уже другой разрушитель… — заключила Афра.
Сейчас они находились на расстоянии пять тысяч световых лет от Солнца, и на Земле был приблизительно 4000 год до нашей эры. Сигнал разрушителя, который можно было принять на Земле в 80-х годах, исчез, но на этот раз работал другой разрушитель, идентичный первому, но на расстоянии шестнадцати тысяч световых лет и по другому азимуту.
— У меня есть подозрение, — сказал Гарольд, — что мы свидетели самого настоящего галактического заговора. Мечта параноика.
— Я просто в восторге от этого, — ответила Афра.
Он погрозил ей пальцем, словно пятилетнему ребенку:
— Это не случайно, что два аналогичных источника излучения установлены на расстоянии тридцать тысяч световых лет друг от друга, и к настоящему моменту излучение каждого из них распространилось на восемнадцать тысяч световых лет. Обратите внимание, что они оба расположены в среднем поясе галактики. Поставить шесть штук таким образом, а седьмой в центр, и зона излучения охватит подавляющее большинство всех звезд в Млечном Пути.
— А из этого следует, что разрушитель направлен против всех цивилизаций, и Земля просто его очередная жертва, — согласилась Афра.
— Это также означает, что эти станции могут быть вооружены, — сказал Иво. — Буквально, я хотел бы подчеркнуть. Иначе они не выстояли бы все эти века против всех галактических цивилизаций, которые, как мы знаем, существуют. — Он помолчал. — Так что, двигаемся дальше?
— Да, вперед! — сказала Афра с такой яростью, что он даже испугался. Она то и дело напоминала подобным
Им поднадоели уже космические путешествия, как минимум они привыкли к ним, но десятый прыжок удивил всех. Он отбросил их на тридцать пять тысяч световых лет и они оказались вне галактики. Прыжок получился почти вертикальным относительно плоскости вращения галактики, и сейчас они висели прямо над гигантским диском Млечного Пути.
Сюда сигнал разрушителя не доходил.
Вся компания собралась у экранов «прямого обзора». Фактически, это было изображение, передаваемое искусственными спутниками, запущенными на орбиту Нептуна. Гарольд не бездельничал в перерывах между прыжками, и ему было с чем поиграться среди имеющейся кучи сложного оборудования. После того, как в конфигурацию фиксирующего поля были внесены поправки на движение объектов, мини-спутники проходили все трансформации и прыжки невредимыми и без изменения орбит.
Перед ними простиралась родная галактика человечества — Млечный Путь, и они были первыми людьми, которые смотрели на нее со стороны. Взору открывался сектор чуть больше девяноста градусов. Неистовый блеск звезд уже не затуманивала вуаль атмосферы, колоссальные скопления газа и межзвездной пыли уже не закрывали наблюдателю обзор. Это был настоящий лик Млечного Пути, такого, каким он есть на самом деле — на Земле этого увидеть было просто невозможно.
Цвет, неподвластный художнику, ослепленный атмосферой глаз не мог себе такого представить. Красный в центре, где угасали старые светила, и яростно-голубое полыхание на краях — там, где рождались новые.
Невозможно описать весь этот безумный спектр! Для такой гаммы цветов, такого множества оттенков человечество не создало ни понятий, ни определений. Сияющая спираль, гигантский вихрь из бесчисленных ярких песчинок — волна за волной гонит их космический ветер, они то сливаются в комки, то разбегаются в ослепительные россыпи. Млечный Путь был почти прозрачен, и в то же время представлялся невообразимо сложной трехмерной головоломкой.
На краях галактика состояла почти полностью из скоплений космической пыли, которые, разбросав свои щупальца, пожирали свет многих тысяч звезд. Где-то там, в слоях жидкой атмосферы Млечного Пути, в чреве газовой туманности плавало Солнце со своей жалкой Солнечной системой — пылинка на огромном круге галактики, различимая лишь при сильном увеличении.
С этой точки ясно был виден узор звездных скоплений, из которых появилась галактика — согнутые рукава, протянутые из центра, лопасти из раскаленной материи, берущие начало в клубке звезд и оканчивающиеся в черных пылевых безднах на краю. Эти лопасти оказались вовсе не ровными и не плоскими — они поворачивались то ребром, то плоскостью, напоминая то ли ленту Мебиуса, то ли геликоид галактической молекулы ДНК.
Действительно, думал Иво, ведь галактика — это клетка, со своими космическими органеллами, в ней светится жизнь, она движется, излучает тепло, развивается, и умрет эдак через десяток миллиардов лет.