Макроскоп
Шрифт:
Суть Странника была понята, лишь когда Третья Цивилизация приняла отчеты от выживших участников экспедиции, находившихся на расстоянии в несколько миллионов лет. Самый полный из них, отчет Хорвена, явился для всех откровением, и то, что он открыл, в корне изменило взаимоотношения между галактическими мирами.
Неведомая сила вытолкнула Афру в другую реальность. Она была зачарована божественной музыкой, величием галактической истории — теперь она узнала о ней больше, чем о чем-либо другом в своей жизни.
Затем она утратила ощущение времени, ее обволакивала мягкая мелодия. Наконец, окружающий мир обрел прочность, она стояла в…
Супермаркете.
Пред
Степенно прохаживались покупатели, толкая перед собой корзины на колесиках.
Дети, оставленные без присмотра, носились по магазину, сморкались в вялые листья салата, разливали виноградный сок на побитый кафель пола, поедали бананы до того, как те успели взвесить и оплатить, а шкурки бросали за громадные контейнеры со стиральным порошком, где бригады уборщиков появятся лишь через несколько дней. Задерганные домохозяйки, решив вдруг, что сладкое уж очень повредит их фигуре, оставляли таять коробки с мороженым на полгаллона на стеллажах с жевательной резинкой возле касс. Мужчины в шортах, выпятив, кто волосатую грудь, кто необъятных размеров живот, с важным видом тащили упаковки с банками пива. Девочки, лет по шестнадцать, шумной толпой собрались возле стойки с журналами, игнорируя надпись ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ В МАГАЗИНЕ.
Афра стояла среди всего этого, впитывая всем’ своим интеллектом окружающий мир. Она ожидала увидеть все, что угодно, но только не это. Супермаркет был самый обычный, и народ в нем был самый заурядный. Куда ни глянь, всюду унылый средний класс, ничего инопланетного или хотя бы экстравагантного, если не считать того, что все выглядело несколько старомодно. Если уж здесь и должно было воссиять перед ней «откровение» Странника, то изложено было оно в весьма неочевидной форме.
Она повернулась, ища выход.
Афра считала, что видение продлится отведенное ему время, и все, что нужно ей сообщить, сообщит, какие бы действия она не предпринимала. Нужно просто переждать и сохранять при этом спокойствие.
Ее взгляд зацепился за человека, стоящего в ближайшей очереди в кассу. Нижняя часть его лица была закрыта шарфом, как в сильные холода, хотя температура в магазине была вполне приемлемой, на голове этого человека сидела лихо заломленная шелковая шляпа. Одну руку он погрузил в карман, словно рылся в поисках мелочи. Что-то было в нем знакомое.
Афра закричала от ужаса и помчалась прочь от этого человека. Плечом она больно ударилась о пирамиду бобовых консервов, лавина банок окатила ее и потекла, громыхая, вдоль по проходу. Все удивленно обернулись на шум.
— Нет! — срывающимся голосом закричала она. — Я отказываюсь! Я не хочу…
Ее отрицательная реакция была столь сильной, что окружающий ее мир задрожал, утрачивая черты реальности. Она знала, что это всего лишь видение, да к тому же для нее характерным было активное
Обрел очертания зал в станции разрушителя и парящие в невесомости фигуры людей. Ей удалось вырваться.
Вначале ей показалось, что Гарольд и Беатрикс тоже в норме, но потом она заметила, что их действия — лишь реакция на события в каком-то параллельном мире. Их глаза следили за невидимыми событиями, ноги шагали по невидимой поверхности, то и дело обращались они к невидимым собеседникам, не обращая внимания друг на друга.
Иллюзии прочно удерживали их в своих объятиях.
Иво все еще играл на странном инструменте. Действовали только руки — у этого инструмента не было мундштука, как, например, у трубы — но звучание передавало гамму звуков целого оркестра, в котором доминировали четыре инструмента: скрипка, флейта, валторна и фагот. Ей удавалось разобрать даже отдельные партии. Ей показалось, что лучше всего различался фагот, она знала, что играть на нем очень непросто. Однажды ей рассказали историю о фаготисте, который сошел с ума. Сумасшествие вызвал целый ряд причин: реакция тела на звуковые колебания, постоянное напряжение губ, повышенное внутрилегочное давление — бедный фаготист задыхался между пассажами, так как у него не было времени выдохнуть полностью, и в результате мозг страдал от постоянного кислородного голодания.
Она даже в детстве не верила этой басне, но знала, что в некотором смысле фагот отрицает обычные законы музыки и только хорошей техники работы пальцев недостаточно для хорошей игры.
Она вспомнила, что — минуту назад? час назад? — слышала уже этот характерный для фагота пассаж, что очень любят композиторы, как правило, им нравятся многоцветные тона инструмента и шутовское звучание верхнего регистра. Она слышала все это недавно, когда она была…
Козой?
Она отшатнулась от этой мысли. Очевидно, эта музыка в состоянии создать для каждого из их компании свой эфемерный мир. А Иво тоже видит галлюцинации. Он играл, но глаза двигались, губы шевелились, говоря что-то беззвучно. Скорее всего, неполная галлюцинация.
Ей удалось вырваться из кошмара, предназначенного для нее, но лучше от этого не стало. Тела их были рядом, но фактически она оставалась одна. Что же было не так? Она ведь, несомненно, должна была войти в храм науки — истории, философии, но никак не в супермаркет.
Заговорила Беатрикс. Вначале послышался смущенный смех, затем:
— Я вовсе не красивая, мне уже почти сорок.
Почти. Гротон, конечно, составил в свое время ее гороскоп, и получилась какая-то конфигурация планет под названием «качели». Смешно даже представить, но он сделал из этого вывод, что Беатрикс — его женщина. Не ошибся ли он? Похоже, что нет. А что бы он сказал с перспективах замужества, определяемых ее, Афры, датой рождения? Она никогда не признавалась ему, насколько это ее интересует.
Как бы отвечая своей жене, Гарольд произнес:
— Одну статическую щетку для Королевы.
Иво продолжал играть, магическая музыка исходила из его инструмента и уносилась в бесконечность. Слух Афры по-прежнему четко различал пассажи фагота, вовсе не громкие и не резкие, а западающие ей в душу. Приглядевшись, она, казалось, рассмотрела в пальцах Иво очертания инструмента. Восьмифутовая труба, сужающаяся и загибающаяся назад, изящный изогнутый мундштук с двойным язычком, и отверстия, закрывая которые, музыкант управляет звуком.