Малатаверн
Шрифт:
Робер ничего не ответил. Из соседней комнаты донесся лязг железа. Появился Серж, неся бутылку. Он закрыл за собой дверь закутка и пробурчал:
– Теперь все: я опять погасил свет, если папаша выйдет в сад, он нас не заметит.
– Думаешь, нас не будет слышно?
– спросил Робер.
– Да нет, если только мы не будем орать во все горло.
– Он поставил на край парового котла бутылку и стакан.
– Открывалка при тебе, Кристоф?
– Спрашиваешь!
– И правда, у бакалейщика...
–
– Кристоф достал нож и откупорил бутылку. Затем поднес ее к глазам и стал разглядывать этикетку.
– Ну старина, ты нас балуешь; это же Медок сорок седьмого!
Серж состроил гримасу, так что его тонкое, усыпанное веснушками лицо вытянулось еще больше, и возразил:
– Подумаешь! Может, завтра вечером мы все будем в тюрьме; так гуляй, пока свободен!
– Брось такие шутки, - отозвался Кристоф, - давай лучше стакан.
Все трое по очереди выпили почти по полному стакану вина.
– Ну как?
– поинтересовался Серж.
– Ничего не скажешь, молодцы твои предки, - отвечал Кристоф.
– И много у вас такого вина?
– Целый шкаф, не считая того, что в нераспечатанных ящиках. Никуда не денешься, им приходится принимать гостей по два-три раза в неделю. И знаешь, что я тебе скажу, среди инженеров много любителей выпить, хоть по виду и не скажешь.
– Видишь, Робер, - подхватил Кристоф, - красная кислятина годится для простаков, вроде нас с тобой, а им подавай лучшие вина.
Серж достал из кармана сигареты. Он только рассмеялся в ответ на слова приятеля; Робер уставился на его вьющуюся белокурую шевелюру, из которой выбилась длинная прядь и спадала на лоб. Парень Стоял почти под самой лампой, и волосы его блестели, как золото.
Все трое курили молча, затем Кристоф снова завел разговор о винах. Серж знаком приказал ему замолчать, сощурился, внимательно прислушиваясь, и пояснил:
– Эта музыка всегда звучит, во время сводки новостей, значит, через четверть часа родители отправятся спать. Тогда нас и вовсе никто не потревожит.
– А ты не боишься, что они заглянут к тебе в комнату, перед тем как идти к себе?
– спросил Кристоф.
– Для такой сумасшедшей мамаши, как твоя, это вполне обычное дело.
– Раньше она каждый вечер так и делала. Но с тех пор, как я стал удирать по вечерам, я придумал славную штуку: я стал запираться, когда сажусь за уроки, чтобы сестренка мне не мешала. Так что если родители захотят меня увидеть, придется им лезть в окно, как и мне.
Все трое прыснули со смеху, выпили еще по стаканчику, и Робер спросил:
– Так что там у вас за сюрприз? Мне ведь к шести на работу, нужно хоть немного поспать.
– Погоди еще немного, сейчас мои старики улягутся, и нам никто не будет мешать.
Они допили бутылку, и Серж вышел, объяснив, что непременно
– Мы же будем в стельку пьяны, - заметил Робер. Кристоф пожал плечами:
– Чтобы меня как следует накачать, придется нанести по запасам папаши Дюпюи настоящий удар!
Они вновь принялись за вино, а когда смолкла музыка, Серж вышел. Спустя несколько минут он вернулся и сообщил, что родители улеглись спать. Тут он зачем-то увел Кристофа в первый подвал, а Робер остался в закутке.
Он ждал, уставившись на паровой котел, потом поднялся и подошел к тому месту, где трубы шли наверх. Он пощупал стыки, покрутил рукоятки, затем вернулся на прежнее место и открыл дверцу топки. А потом снова уселся на свой ящик, прислонившись спиной к цементной стене. Голова у него отяжелела, по телу разливалось приятное тепло. Робера одолела зевота.
Наконец дверь отворилась, и появился Кристоф, а вслед за ним и Серж. Робер оглядел их с головы до ног, потом, давясь от смеха, простонал:
– До чего же у вас дурацкий вид!
Поверх одежды они натянули мешки с прорезями для рук и головы, на лицах были маски, а на головах - береты, надвинутые по самые брови. Наряд довершали кожаные перчатки.
Услыхав слова Робера, приятели застыли на месте. Переглянулись. Затем, шагнув поближе к свету, Кристоф стянул вниз косынку, закрывавшую лицо, и сорвал с головы берет. Глаза его метали молнии. На его красных толстых щеках проступили белые пятна, постепенно наливавшиеся кровью. Он откинул рукой пышную черную шевелюру и жестко проговорил:
– Ты все веселишься! Может, мы и вправду смешно выглядим в этом наряде, но плевать! Пусть будет смешно! Главное, чтобы старуха не смогла нас описать.
Серж тоже снял косынку, берет, а потом и мешок и положил все на стул. Кивнув головой в сторону Робера, он процедил сквозь зубы:
– Чего ты от него ждал? Ты можешь встать на уши и подготовить все как следует, а этот сиволапый пень только и знает, что посмеивается, как недоделанный кретин.
Робер глазом не моргнул. Он по-прежнему сидел, прислонившись к стене, и улыбался, полуприкрыв глаза.
Серж собрал вещи, сложил, завернул в мешок и отнес в первый подвал. Когда он вернулся, Робер, не вставая с места, указал пальцем на паровой котел:
– Хорошая штука, только за ней плохо ухаживают. Летом такие котлы нужно чистить, да и смазать не мешает.
Он замолчал, и никто ему не возразил. Кристоф налил еще вина, пустил стакан по кругу, и они допили бутылку. Серж по-прежнему не произносил ни слова, лишь вскакивал то и дело, метался по закутку, снова садился, подбирал кусок антрацита и швырял его в стену, о которую тот разбивался, брызгая сверкающими обломками. Они сидели довольно долго; на сей раз молчание нарушил Кристоф.