Малая война. Организация и тактика боевых действий малых подразделений
Шрифт:
В период оккупации Прибалтики германскими войсками борьба литовцев за национальный суверенитет продолжалась в различных формах. В первые годы войны она сводилась, в основном, к уклонению литовской молодежи от призыва в немецкую армию. А с 1943 г., когда ход войны стал определенно складываться не в пользу Германии, некоторые отряды начали захватывать оружие и имущество у отступавших немецких частей, готовиться к партизанским действиям против приближавшихся советских войск.
Летом 1944 г. войска 3-го Белорусского фронта практически очистили территорию Литвы от немецких оккупантов. Тем самым было фактически восстановлено довоенное положение, нетерпимое для значительной части населения, считавшего, что лучше погибнуть с оружием в руках, чем снова испытать массовые аресты и депортацию. Подобные меры являлись вполне ожидаемыми
Не последнюю роль в развертывании повстанческого движения сыграли идеологические мотивы. Костяк руководства повстанцев состоял из армейских кадров и представителей интеллигенции старой Литвы, тяготевших к идеалам буржуазного образа жизни и буржуазной культуры. Они остро воспринимали ущемление национальных чувств, являлись проповедниками агрессивного национализма. К тому же борьба с советской властью представлялась им не только борьбой за независимость Литвы, но и борьбой с безбожниками, с врагами католической церкви. Так как большинство населения составляли католики, на деле ощутившие негативное отношение советской власти к их церкви, они встали на сторону вооруженной оппозиции.
Литовский народ в такой мере поддерживал «лесных братьев», что партизанские командиры ради сохранения управляемости и безопасности своих отрядов вынуждены были бороться с избыточным притоком добровольцев. Более того, пользуясь периодически объявляемыми амнистиями, они даже демобилизовывали часть личного состава и переводили его на легальное положение по месту жительства, сохраняя возможность использования в нужные моменты и в нужном качестве.
В целом, все движение сопротивления разделялось на три категории: действующие боевые отряды, резерв, сочувствующие. Боевики обладали популярностью в народной среде и славой национальных героев. Они постоянно находились в лесах, где прятались во временных укрытиях или в хорошо замаскированных специальных убежищах (бункерах). Боевики имели на вооружении немецкое и советское оружие, носили старую литовскую военную форму, получали продукты питания от поддерживавших их крестьян либо отнимали у вступавших в колхозы.
Резерв повстанцев представлял собой значительную группу населения, которая также имела оружие, но проживала дома и формально вела законопослушный образ жизни. Силы резерва периодически вливались в действующие отряды для усиления в ходе проведения масштабных акций, для дезинформирования противника и отвлечения его сил с опасных направлений, а иногда для самообороны. Сочувствующие партизанам лица обычно не принимали участия в вооруженной борьбе, но выполняли важные задачи разведки, обеспечения связью, снабжения.
Характерно в данной связи то, что во всех трех прибалтийских республиках быстро провалились планы сочетания национально-освободительного движения с диверсионно-подрывной деятельностью немецких спецслужб. Последние с 1944 г. приступили к активной заброске в тыл Красной Армии боевых групп, оружия и боеприпасов, т. е. к искусственному инициированию повстанчества. Практика показала, что внедрение таких групп в еще не созревшую социально-политическую среду оставляло их один на один с превосходящими силами армии и противодиверсионными формированиями. Эти группы в своем большинстве легко обнаруживались и быстро уничтожались. Так, с ноября 1944 г. по середину февраля 1945 г. в тылу действующей армии было уничтожено 4176 диверсантов и вооруженных бандитов, из них в Литве 4045 человек. В борьбе с ними советские войска потеряли 177 человек (соотношение 1:24), в том числе 151 в Литве. Тем не менее, этот этап не прошел бесследно. Он способствовал закладыванию организационных, материальных и социально-психологических основ будущего противоборства, его широкому развертыванию практически без пауз сразу после окончания войны.
Подъем повстанчества был настолько значительным, что на первом этапе, особенно в 1945–47 гг., привел к противоположному результату. Руководство сопротивления переоценило его боевые возможности и нередко бросало свои отряды в открытые столкновения, в ходе которых они несли тяжелые потери. Поэтому на втором этапе произошли радикальные изменения в тактике борьбы. Период 1949–52 гг. характеризуется диверсионно-террористической деятельностью партизан, и обороной ими своих баз и складов.
Такая эволюция тактики в значительной мере диктовалась намеренно затяжным характером сопротивления на стратегическом уровне. Трезво оценивая собственные возможности, а также вероятность масштабного столкновения двух мировых систем, литовские националисты свои главные надежды связывали с вмешательством извне. Черту под их ожиданиями подвело создание организации Варшавского Договора (май 1955 г.) и перенос границы глобального противостояния далеко на запад.
Кроме того, боевая деятельность повстанцев должна была замедлить или приостановить советизацию литовского общества до вмешательства Запада. Именно поэтому объектами нападений становились организации и лица, имевшие прямое отношение к процессу интеграции Литвы в единую политико-экономическую структуру СССР. Это были партийные и советские работники на местах, агитаторы и пропагандисты, организаторы коллективных хозяйств, рядовые граждане, заподозренные в сотрудничестве с новой властью. Не случайно из 25 108 убитых и 2965 раненых боевиками в Литве за период 1944–1956 гг. более 23 тысяч человек были литовцами.
Закономерен вопрос о причинах боевой эффективности литовских партизан и, соответственно, неэффективности правительственных сил в условиях количественного и материального превосходства последних. Помимо указанных выше социально-психологических и политических обстоятельств, ответ следует искать также в области тактики действий обеих сторон.
Понимание некоторых особенностей партизанского способа борьбы дает, в частности, приказ Верховного штаба Армии освобождения Литвы (ЛЛА) от 4 ноября 1944 г. В нем говорится: «Для успешной борьбы против НКВД, местной администрации и шпионов вести ее без жалости и щепетильности. Собирать точные сведения о количестве частей НКВД, их вооружении, постах охраны, бдительности и т. п. Составить планы, в основу которых положить хитрость, изобретательность, но не силу. Операции проводить только ночью, назначая для этого нужное количество людей. Для этой цели лучше всего играть роль милиции и НКВД, прибывших из других уездов. По возможности надевать русские одежды и говорить по-русски. В случае опасности быть расшифрованными местными жителями носить маски, перекрашиваться и пользоваться вымышленными именами.
Отдельных энкаведистов и небольшие группы, направляющиеся на охоту, ликвидировать без всяких следов, чтобы создавалось впечатление, что пропали без вести. Для обеспечения оружием и патронами забирать все оружие у ликвидированных, покупать у красноармейцев за самогон…»
Принципиально такая тактика не изменилась на протяжении всего конфликта. Ее смысл заключался в том, чтобы в каждой акции наносить внезапный удар противнику с максимальными для него потерями и стремительно отходить. Большинство налетов литовские партизаны проводили весьма ограниченными силами, группами в составе 2–3 человек.
Бой в составе крупных формирований допускался только в тех случаях, когда не было другого выхода. Тогда «лесные братья» сражались с исключительным упорством. Например, в 1945 г. две дивизии НКВД вышли на группировку партизан численностью около 800 человек и навязали им позиционный оборонительный бой. О его характере говорят цифры: потеряв примерно 150 своих бойцов, партизаны вывели из строя около 800 противников. У партизан существовало жесткое правило, заключавшееся в том, чтобы ни при каких обстоятельствах не сдаваться в плен и не подвергать тем самым угрозе безопасность своего отряда и своей семьи. Поэтому даже в безвыходных ситуациях они оказывали ожесточенное сопротивление, а при реальной опасности пленения стрелялись либо подрывали себя гранатой так, чтобы изуродовать лицо и тем самым затруднить опознание. Следует также сказать, что безжалостность к себе они распространяли и на противника. Поэтому советские воины, боровшиеся с повстанцами в Литве, в критических ситуациях тоже предпочитали смерть пленению.