Мальчик в капюшоне
Шрифт:
– Ну, так и быть, проводи, – нервно смеюсь я. – Тебе в какую сторону?
Спускаемся с на первый этаж, выходим из школы, и не спеша идём домой. Выясняется, что нам в одну и ту же сторону, так что и в будущем со школы можем ходить вместе.
Симпатяга Алекс с его большими серо-зелёными глазами заставляет меня забыть о грубияне Ярцеве и настраивает на позитивный лад – я смеюсь над его шутками, и мне перестаёт хотеться на кого-нибудь наорать или пробежать кросс по району. Сама не замечаю, как мы доходим до моего дома.
– А я в соседнем живу, – Алекс кивает на дом напротив
– Ладно, тогда завтра пиши, когда будешь выходить из квартиры, – соглашаюсь я.
В компании Алекса мне точно не грозит из-за невнимательности попасть под машину!
– Кстати, вечером я обычно с собакой гуляю, хочешь как-нибудь составить нам компанию? – закидывает удочку словоохотливый обаятельный одноклассник.
– У тебя есть собака? Как её зовут? – оживляюсь я. Люблю животных, но из-за маминой аллергии на шерсть мы никогда никого не заводили. Хитрый одноклассник явно знает, как вытащить девушку на прогулку!
– Её зовут Джерри, – расплывается в улыбке Алекс. – Она очень забавная и ласковая, любит новых людей, вы обязательно должны познакомиться и подружиться!
– Хорошо, можем как-нибудь вместе погулять. Но учти – только как друзья, – строго заявляю я.
– Как друзья, – передразнивает меня Алекс, и я отвешиваю ему дружеский подзатыльник.
Расходимся по домам, я рассказываю бабушке о том, как прошёл мой учебный день, за исключением момента с машиной – зачем ей зря волноваться, и иду в свою комнату. Залезаю в ящик стола и достаю оттуда потрёпанную книгу с морем и кораблём на обложке. «Джерри-островитянин» – шёпотом читаю я название. Джерри. Его собаку тоже зовут Джерри.
Шансы на то, что мой мальчик в капюшоне это Рощин повышаются.
Пусть это будет Рощин, я очень хочу, чтобы это был он. У него серо-зелёные глаза, почти как у мальчика из моих фантазий, а ещё он выглядит счастливым человеком. Я бы очень хотела, чтобы мальчик из моего детства вырос таким.
Вечером до меня в очередной раз пытается дозвониться папа. Раз пять прослушав стоящую у меня на звонке песню «Ты мой краш» я выключаю на телефоне звук и бросаю его на кровать. Как-нибудь без бесед со мной папаша обойдётся. Пусть со своей новой женой общается, она как раз ему в дочери годится, равноценная замена уехавшей жить к бабушке Стасе.
Минут через десять не выдерживаю, беру телефон в руки, вижу всплывшее уведомление о новом сообщении. Думая, что это от папы, собираюсь не читая удалить, но нет, к счастью, это не от папы, а от Алекса.
«Хороших снов, красотка», – пишет одноклассник, и я расплываюсь в улыбке, читая его сообщение.
«Хороших снов, красавчик», – улыбаясь, пишу я ему в ответ.
Не знаю, выйдет ли у меня что-то с Алексом, и стоит ли пытаться, и подходит ли он мне, но почему бы немного не пофлиртовать? Невинный флирт ни к чему меня не обязывает, зато отлично поднимает настроение!
Собирая на завра школьную сумку, я начинаю представлять, что Алекс оказывается моим мальчиком в капюшоне, представляю, что мы с ним влюбляемся друг в друга, начинаем встречаться… И дурацкая улыбка не сходит с моего лица на протяжении
Глава 6. Предательство
Укладываясь спать, я вновь начинаю вспоминать свою дружбу с мальчиком в капюшоне. Моя голова лежит на подушке, тело под одеялом, но сон ко мне совершенно не идёт. Мой мозг вне зависимости от моего желания прокручивает сцены нашей недолгой дружбы, и я сама не замечаю, как начинаю улыбаться, вспоминая светлые моменты, и как к моим глазам подступают слёзы, когда память подкидывает то, что лучше бы и не вспоминать.
Мы не называли друг другу своих имён. Мы вообще почти ничего не знали друг о друге – ни имён, не фамилий, ни места жительства. Просто встречались поздними вечерами на краю крыши заброшки-недостроя, сидели в метре друг от друга, свесив ноги с крыши, и делились своими детскими радостями и печалями.
Печалей было больше.
– Папка вчера снова пришёл домой пьяным, – не изменившимся голосом рассказывал из-под капюшона мой безымянный друг – С мамкой ругался, она кричала, что уйдёт от него со мной, если пить не бросит, мне надоело это слушать, и я сюда сбежал, подальше от них.
– А чего он так?
– С работы уволили, и он запил, – не изменившимся тоном ответил мальчик.
– Сочувствую. А мне снова родители звонили. Говорили, что совсем скоро заберут меня домой, бла-бла-бла. Врут они, я уверена! Наверняка где-нибудь на морях от меня отдыхают, предатели!
– Если они заберут тебя, мы ведь перестанем общаться, да? – грустно спросил мальчик.
– Почему? Мы ведь сможем обменяться номерами телефона. Будем звонить друг другу! – с жаром ответила я.
Я уже не представляла свою жизнь без своего безымянного друга, и даже уже придумала, как запишу его в телефонной книге, когда при прощании мы обменяемся номерами. Конечно же он будет записан как «Мальчик в капюшоне».
– Но у тебя ведь дома наверняка куча друзей, что если ты обо мне забудешь? – мальчик предполагал самое худшее, но в его голосе надежда на то, что оно не сбудется.
– Не говори глупостей! Я никогда о тебе не забуду! – пообещала я.
– Я о тебе тоже, – пообещал мальчик.
Не знаю, как он, а я сдержала обещание. Я до сих пор его помню. И воспоминания о том, как мы проводили время на крыше давят меня чувством вины и вызывают во мне бессильное желание изменить произошедшее в тот день, в который я в последний раз видела своего безымянного друга.
В тот день прижав к груди прочитанную книгу о собаке по имени Джерри я как обычно отправилась на крышу заброшки-долгостроя. Уже почти поднявшись, услышала чьи-то голоса и остановилась. Прислушалась.
– Малой, ты чего здесь забыл? – угрожающе раздалось с крыши.
Я тихонька поднялась повыше, и увидела компанию из шести-семи пацанов, кого-то моего возраста, кого-то постарше, окружившую моего друга, одиноко стоящего на краю крыши.
– Ты чо, оборзел? Я сказал, поясни мне, что ты тут забыл? – вновь угрожающе спросил самый старший пацан, чья широкая спина полностью закрывала от меня моего мальчика, не знаю, в капюшоне или без.