Мальчики с бантиками
Шрифт:
Нет! Юнги еще не понимали, но они упорно думали.
– Маятник, – сказал Сайгин, помогая им мыслить, – можно ведь сделать из двух сообщающихся сосудов, наполненных какой-либо тяжелой жидкостью… например, ртутью! Она переливается в сосудах, которые стремятся занять положение в зависимости от земного притяжения. А при этом вес ртути постоянно воздействует на ось гироскопа. Земля вращается, гироскоп тоже… Движение оси гироскопа перпендикулярно! Неужели еще не догадались, что произойдет?
Сайгин нарисовал на доске земной шар. Повесил в пространстве роторы гироскопов. Обозначил притяжение Земли, а к гироскопам условно прикрепил маятники – сосуды с переливающейся в них ртутью.
Остановился перед
– Подумай, – сказал Сайгин, заглядывая Савке в глаза. – Ну, представь себе эту картину… проанализируй все с самого начала.
Савка зажмурился. Гироскоп вращался. Маслянистая ртуть неслышно переливалась в сосудах. Не покоряясь этой силе, ось гироскопа разворачивалась в перпендикулярном направлении и ползла… выше, выше, выше!
В жизни каждого человека бывают моменты некоего озарения, и нечто подобное испытал сейчас Огурцов. От неожиданности он даже вскрикнул:
– Я понял… понял от начала и до конца!
Сайгин остановил гироскоп, и в классе наступила тишина.
– Теперь расскажи нам, что ты понял…
Савка заговорил. Гироскоп уже превратился в ГИРОКОМПАС. Ртуть текла по трубкам. Земля воздействовала на нее, и вот ось гироскопа, противодействуя силе притяжения, стала взбираться… выше, выше, выше – к полюсу! Это и был ИСТИННЫЙ МЕРИДИАН. Теперь ничто не мешало гироскопу – он ведь не подвластен магнитным искажениям, ему не вредит никакое корабельное железо. Установя свою ось в истинном меридиане, гирокомпас давал кораблям ИСТИННЫЙ КУРС.
– Без угла склонения! Без угла девиации!
Класс ожил. Задвигался. Зашелестел.
– Вот это ловко, – произнес Поскочин, переживая. – Как все это сложно. И одновременно просто… Неужели без девиации?
Улыбка растаяла на губах Сайгина:
– Девиация у гирокомпасов есть тоже, но она, возникая при сильной качке, совсем незначительна. Современная война на море невозможна без гирокомпасов! Из лекции капитан-лейтенанта Симонова вы уже знаете, сколь капризен магнитный компас. А гирокомпас, дающий кораблям истинный курс, можно укрыть от осколков внутри отсека. Под защитой брони он и стоит, называемый «маткой», словно царственная пчела в улье. От матки бегут провода на репитеры, отражающие на своих датчиках истинный курс. Практически число репитеров неограниченно. Но гирокомпас не сразу приходит в меридиан (нужно четыре часа, пока его ось не отыщет истинный норд). Магнитный же действует все время. Гирокомпас питается от судового тока, при разрушении энергосистемы он замирает. Это страшно, когда корабль лишится гирокомпаса, от которого зависима и стрельба артиллерии… Две различные системы гирокомпасов – Сперри и Аншютца – вошли в научный обиход под именами их создателей. Поэтому штурманские электрики зовутся по-разному – сперристы или аншютисты.
– А кем были вы на корабле? – спросили юнги.
– Вообще-то я аншютист, но умею работать и на гирокомпасах «сперри». Шестнадцать лет жизни я посвятил службе гирокомпасам и благодарен флоту за такую чудесную профессию.
После занятий Савка Огурцов подошел к Сайгину:
– Не дадите ли почитать что-либо о гироскопах?
– Я бы дал. Да боюсь отпугнуть. Там ведь формулы.
– А я как-нибудь… посижу. Подумаю сам.
Мичман завел юнгу в боковую комнатушку учебного корпуса, которая примыкала к церкви Одигитрии; тут были свалены ящики с приборами. Порылся в столе, достал книгу.
– Вот, почитай Михайлова, нашего моряка-ученого.
– Спасибо. А подчеркивать можно?
– Что хочешь делай. Я дарю ее тебе. А вечером навести меня.
– С удовольствием. А что будем делать?
– Будем монтировать схему гироскопа. Увидишь матку, самую настоящую. Только не увлекайся – тебе быть рулевым!
…Не знал тогда мичман Сайгин, что его ученик уже отравлен ядом. Самым сладким ядом – отравой познания. Савка в эту ночь спал плохо. Сверкающие никелем гироскопы, ровно жужжа, вращались над его койкой, ртуть переливалась из сосуда в сосуд,
– Это был змий-искуситель. С эдакой бесовской улыбочкой. Что он сделал со мной! Весь мир обратился для меня в гироскоп!
4 – в Магнитогорске зажжена крупнейшая в Европе новая домна объемом в 1340 куб. м.
13 – сообщение Совинформбюро о трофеях советских войск и потерях противника под Сталинградом. Взято в плен 72 400 вражеских солдат и офицеров, убито более 94 000.
16 – объявлено, что в Афинах умерло от голода 100 000 человек и что в Греции против оккупантов ведут борьбу 30 000 партизан.
22 – советские войска в районе Среднего Дона продолжают успешно развивать наступление, преследуя отходящие в беспорядке разбитые немецко-фашистские войска.
27 – английский король выступил по радио с обращением к народу Англии: «Армия Советского Союза нанесла противнику потрясающие удары, действие которых на физическое и моральное состояние германского народа трудно измерить».
28 – советские войска южнее Сталинграда продолжали успешно развивать наступление.
Близился год решающих побед – 1943 год, в котором юнгам уже предстоит сражаться за Родину.
Зимний день на Соловках краток, зато хорошо спится юнгам под сполохами полярного сияния… Зима, зима. До самой трубы завалило кубрики снегом – тепло и уютно под глубоким снежным одеялом. Выбежишь утром в одной тельняшке (плевать, что Полярный круг рядом!), припустишь километра три по большаку, и так славно потом вернуться в жилище, ставшее уже родным.
Началась негласная борьба юнг за первенство в учебе. Никто не желал плестись в хвосте – «на шкентеле», как говорят моряки. Велась отчаянная борьба за каждую пятерку. Савке пришлось немало потягаться, ибо соперники обнаружились опасные – Коля Поскочин, Джек Баранов да и Федя Артюхов из троечников перепрыгнул в прочные четверочники, наступал на пятки отличникам. Поскочин, правда, давал в учебе перебои. Увлекался посторонним. Обложится книгами, забыв обо всем на свете, и запустит занятия. Недавно он «заболел» Рембрандтом; вызывался на погрузку хлеба, в страшную стужу его мотало на грузовике до пекарен кремля, зато из библиотеки гарнизона привозил книги, каких не достать в Савватьеве. Кончилось это увлечение тем, что в простенке между нарами Поскочин приколотил репродукцию с рембрандтовской «Данаи». Росомаха отнесся к ней с подозрением:
– Что это? Никак раздетая? И не стыдно ей?
– Древний мир вообще не стыдился наготы.
– Ты уверен? Ну, ладно. Пускай висит… до лейтенанта!
Лейтенант Кравцов к Рембрандту относился с почтением.
– Но голых вешать в кубрике никак нельзя.
– Она же не голая, товарищ лейтенант, с чего вы взяли?
– Поскочин, я ведь не слепой.
– Голые бывают в бане. А в искусстве, товарищ лейтенант, бывают только обнаженные… Большая разница!
Кравцов отодрал «Данаю» от стенки и утащил к себе.
– Ты лучше не спорь, – сказал он Коле. – Может, она и обнаженная. Но как бы не нагорело нам от политотдела.
Вокруг зима. Тишь, глухомань. Под лютым морозом в полное безветрие не колыхнется елка, ни одна искорка не упадет с ее ветвей. Письма от мам летают к юнгам самолетом. Юнги никуда не летают. Сидят и зубрят. В роте радистов живет тюлень – еще молодой, его держат в корыте. Хозяйственные боцмана завели себе кота; каждый вечер идет перепалка из-за того, с кем Васька будет спать. Рулевые животными не обжились. Но зато рота Кравцова держит первое место в школе по чистоте и порядку. В самом деле, дома таких полов не бывает. Уронил кусок хлеба – подними и ешь: ни пылинки. Русский моряк славится чистоплотностью, а палуба на флоте священна.