Мальчишки-ежики
Шрифт:
— Жива ли еще наша прежняя дружба? — вдруг спросил Нико. — Радостно ли забьются наши сердца при встрече, или из уст вырвется боевой клич?
— Жива. Слово мушкетера, — поклялся Ромка. — Меня облапошили, как глупую обезьяну, которой подсунули пустой орех.
— Подобная откровенность похвальна, — заметил Гурко.
Смилостивился и строгий Нико.
— В твоих жилах течет кровь, которой покровительствует судьба, — сказал он. — Мы намеревались включить тебя в опасную экспедицию. Готов ли ты на смерть и подвиг?
— Да. Но мне бы не хотелось вновь стать болваном и трижды идиотом, чтобы работать на других и не получать даже ирисок. Ведь все достанется вашему отцу?
— Нет, мы разделим драгоценности поровну, так как хотим иметь деньги на кино. Отец только получит свою долю олова, потому что это он надоумил нас искать клады на пожарищах. Самый большой пожар, когда жгли дома буржуев, он видел у озера. Там горели дома, которые назывались виллами. Их двери, окна и стены были украшены бронзой. Настилы балконов и трубы в ванных сделаны из свинца и спаяны оловом. Возможно, что там расплавилось и серебро. Вот где надо тайно делать раскопки.
В тот же день, захватив обоих Громачевых, Зарухно отправились на разведку к озеру Облино. Там на высоком полуострове среди дубов, черемух и кустов сирени стояли закопченные и потрескавшиеся остовы когда-то красивых каменных вилл. Но добраться к ним было трудно. Перешеек перегораживал высокий, из железной сетки забор, поверху опутанный колючей проволокой, и каменные ворота, около которых ходил на цепи большой пес.
На полуострове жили прежний сторож сгоревших вилл и его глухая жена. К себе они никого не пускали, так как оберегали огороды, яблони и заросли малины и смородины.
Старуха никогда не покидала полуострова, а старик отлучался: то ставил в дальнем конце озера сети, то, сгорбясь от тяжести, пешком три версты нес на рынок овощи или рыбу и там менял на соль, зерно и порох.
Когда-то вокруг полуострова дно было очищено, углублено и на берегу построены купальни. Но за годы, прошедшие после пожара, озеро постепенно заросло у берегов болотными травами, водяными лилиями, покрылось толстым ковром, сплетенным из плавающих растений. Медленно наращивая толщину, мохнатый ковер покрыл отмели и ямины, превратив их в опасное болото с вечно пузырящейся водой, словно здесь непрестанно варилась чертова уха.
Прохода через болото мальчишки не нашли. Даже легкий Димка провалился по пояс. Дважды пришлось вытаскивать его из булькающей тины.
— И на плоту не переправишься по этим зарослям, — сказал Нико. — Придется строить мостки.
— А где мы бревна возьмем? — полюбопытствовал Димка.
— Жердей достаточно. Только было бы, за что держаться, тогда пройдем, — уверил Нико.
На следующий день мальчишки пришли к озеру с веревками, с двумя лопатами, ломиком и топором, завернутыми в мешки. Срубив в прибрежных зарослях пяток засохших сосенок И несколько высоких березок, очистили их от ветвей — получились длинные и гибкие жерди.
Волоком перетащив жерди к намеченной переправе, они дождались, когда рыбак на лодке отправился в дальний конец озера. Тут мальчишки уже не мешкали: разделись догола и, увязая по грудь в тине, стали проталкивать вперед жерди и привязывать их парами друг к дружке. Получились длинные мостки. Но пройти по ним не удалось даже Димке— жерди глубоко погружались. Они могли лишь служить поддержками при переправе с берега на берег.
Перетащив на полуостров одежду и инструменты, мальчишки оделись и осторожно, почти на четвереньках поднялись наверх.
Собака не залаяла. До ворот было далеко. Она, видно, пришельцев не учуяла.
Прячась за кусты акации и сирени, мальчишки пробрались к крайней развалине. От прежней белокаменной виллы здесь остались лишь три потрескавшиеся и закопченные стены, полуразрушенный кирпичный стояк дымохода и несколько ступеней мраморной лестницы. Холмики щебня в большом шестиграннике, окруженном гранитным фундаментом, поросли малиной, иван-чаем и лопухами.
Малина начала поспевать. Димка и Гурко кинулись лакомиться покрасневшими ягодами. Но Нико пригрозил пальцем и зло зашипел:
— Не трогать! Скажут, что воровать пришли, а мы кладоискатели.
Оставив Димку наблюдать из кустов, ребята прошли к стояку дымохода, где по расчетам Нико должны были быть кухня и ванная. Расчистили от лопухов площадку и начали долбить ломиком и лопатами землю.
Раскапывать осколки кирпича, спекшейся штукатурки и расплавленного стекла было трудно. Ломик то и дело натыкался на покореженное железо, закопченные камни, полусгнившие головешки. Лишь минут через десять мальчишки наткнулись на латунную задвижку от оконной рамы и две медных петли.
— Пойдут в дело, — сказал Нико. — Тут, видно, окно было. Давайте вон там — на сажень дальше.
В новом месте копать стало еще трудней, потому что попадались осколки фаянсовых и мраморных плиток.
Через час или полтора мальчишки все же вырыли довольно объемистую яму. Неожиданно ломик Ромки вонзился в ноздристый слиток металла.
Вытащив его на поверхность, Нико взвесил в руке и определил:
— Олово со свинцом… фунтов десять. Тут, видно, свинцовые трубы проходили.
Он был прав; вскоре мальчишкам стали попадаться обломки фаянсовой раковины, оплавленные куски свинцовых труб, латунные краники, крюки, вешалки…
Вырыв широкую траншею, они наткнулись на покатый край медной колонки.
— Вот это добыча! — воскликнул Нико. — Отец говорил, что красной меди не достать… за нее дорого платят.
Раскапывать почти саженную колонку у мальчишек уже не хватило сил.
— Лодка! — крикнул вдруг Димка. — Старик возвращается.