Маленькая красная кнопка
Шрифт:
Не хочу знать ответ. Пусть это будет кто-то другой, хотя бы в моей голове, в моём крошечном, обособленном мире.
Ибрагим свернул с трассы на просёлочную дорогу, а я спросила, чтобы хоть как-то отвлечься:
— А если позади ехал кто-то с видеорегистратором?
— Номера — липа, — отмахивается беспечно, — но мне приятно твоё беспокойство, душа моя.
— Прекрати меня так называть, — морщусь брезгливо, а он хмыкает:
— А как? Брюнеточкой, переводчицей? Как Тимурчик, да? Привыкла уже, понимаю.
И вот опять нелепая провокация. Да что ему от
— Обиделась? Не стоит, душа моя, мы с тобой связаны и скрепили союз уже очень давно. Если подумать, все связаны через тебя.
«Вот оно!» — орёт внутренний голос, но обдумать мысль я не успеваю: въезжаем на территорию склада.
Ворота массивные, добротные, открыты нараспашку, приветливо и гостеприимно, но оказаться по ту сторону не слишком приятно. Территория небольшая, бетонный забор с колючей проволокой под напряжением, покосившаяся будка охраны без признаков жизни внутри, сам склад выглядит заброшенным, с грязными окнами, разбитыми в нескольких местах, с потрескавшейся от времени красной кирпичной кладкой, повсюду царствует запущение, сквозь разбитый фурами асфальт пробивается растительность, валяется мусор, почерневшие деревянные паллеты, обломки бетонных колец с уродливо торчащими арматурами, колесо от трактора и огромный металлический контейнер. И это только то, что выхватил глаз, пока мы подъезжали к самому строению, припарковавшись рядом с машиной Тимура.
При нашем приближении он начал выходить из машины, Ибрагим повернулся, подмигнул мне весело и вылез с широкой улыбкой.
— С подарочком вышел конфуз! — объявил торжественно. — Но, не огорчайся, мой друг, один я доставил в целости и сохранности, — вновь развернулся, хитро посмотрев на меня через лобовое стекло, а когда опять повернулся к Тимуру, тот с чувством врезал ему кулаком в челюсть.
Я дёрнулась от неожиданности и отвела взгляд, не желая видеть его перекошенное злостью лицо. Ибрагим же ничуть не расстроился, поднялся, отряхнулся и потер ушибленное место рукой.
— Вообще, я рассчитывал на «спасибо», похвалу и дружеское, но крепкое объятие, — сказал глумливо, а Тимур начал закипать.
Смотреть на мордобой не было никакого желания, я подхватила сумку, лежащую в ногах, вышла и подошла к ним.
— Нахера ты её сюда притащил, дебил?! — заорал Соболев, а я поморщилась, вновь почувствовав себя невидимкой рядом с ним. Как будто опять стою по левую руку и перевожу.
— Если б не он, я бы сейчас тут не стояла, — сказала сквозь зубы.
— Ясен хер! — ответил возмущённо, переведя на меня взгляд.
— Соображай… — пропел Ибрагим.
— Что случилось? — слегка выдохнул Соболев, но тут заметил сумку и опять начал беситься: — Какого хера ты с вещами?!
Я открыла рот, чтобы заорать в ответ, но Ибрагим обнял меня за плечо, сбив настрой, и сказал ласково:
— Не утруждайся, душа моя, я поясню.
Коротко изложил суть дела, Тимур поморщился и бросил сухо:
— Садись в мою машину и жди.
— Как скажете, Тимур Александрович, — широко улыбнулась в ответ и осталась стоять на месте.
Стиснул челюсти, прикрыл глаза, выдохнул. Пришёл в себя и сказал уже спокойным, ровным голосом:
— Диана, пожалуйста, сядь в машину. Мы поговорим и я отвезу тебя к сыну.
— О, ты можешь говорить открыто, друг! — вновь заулыбался Ибрагим. — Я успел ввести нашу красавицу в курс дела. Славно поболтали, почти дошло до горячего секса на кухонном столе её матушки, но припёрся какой-то пидр и всё испортил.
— Падла, — хохотнул в ответ Тимур, сжал кулак, а я рявкнула:
— Хватит!
— Ты права, — кивнул согласно, — садись, мы уезжаем прямо сейчас.
— Не оставляйте меня одного! — скуксился Ибрагим. — Мне грустно и одиноко. Не жмотничай, Тимурчик, Дианы хватит на нас обоих, проверено.
Неприятно, но факт.
— Пока ты будешь брать разгон, Соболев оттрахает меня до потери пульса и тройничка не выйдет, — расстраиваюсь притворно, скорчив скорбную мину.
— Начнём пораньше, — ухмыляется в ответ, но в глазах столько ярости, что я почти успела пожалеть о своих словах.
Тимур дернул меня за руку и потащил к машине, практически затолкав на переднее сиденье, и с силой захлопнув дверь. Пошёл к Ибрагиму и проорал, тыкнув в него пальцем:
— Ещё раз позволишь себе нечто подобное, я тебя закопаю, ты понял?
Ибрагим ответил с пренебрежительной ухмылкой, слов я не разобрала, в машине слишком хорошая шумоизоляция, но Тимур взбесился и быстро пошёл к водительскому месту. Сел и так шваркнул дверью, что у меня заложило уши.
Сдал назад, развернулся и рванул с места, а едва мы выехали через ворота, резко изменился в лице. Ни злости, ни раздражения, только слегка хмурится, скорее тревожно, чем из-за слепой ярости.
— Пристегнись, пожалуйста, — сказал вполне по-человечески. — И больше никогда его не провоцируй, идёт? У мужика в голове такая мешанина, что он может выкинуть что угодно. Догадываться, что это будет, я не хочу.
— Ты не злишься? — уточнила на всякий случай, а он хмыкнул:
— Я в бешенстве. И по морде ему врезал с большим удовольствием. Но всё это не касается тебя. Я не за этим два года подглядывал в замочную скважину, чтобы этот гандон одним нелепым разговором вывел тебя на передовую, трогательно придерживая под локоток.
— Понятно, — усмехнулась, пристегнувшись. — Не суй свой нос, женщина.
— Над твоим восприятием моих слов придётся поработать… — вздохнул, выезжая на трассу.
— А ты что, имел ввиду что-то другое? — я горько усмехнулась и покачала головой. — Впрочем, не важно.
— Это ещё что значит? — напрягся, вновь повернув голову.
— Смотри на дорогу, — поморщилась в ответ.
Он отвернулся и выровнял автомобиль, сказав хмуро:
— Поясни.
— Пояснять нужно было тебе, — ответила тихо, — два года назад, когда я сказала, что беременна. Мы могли бы подумать вместе, могли бы уехать, бросить всё, но ты предпочёл другую жизнь. Привычную, сытую, полную приключений и случайных баб.