Маленькая польза
Шрифт:
– Угу, – сказал Томас. – Эй, Гарри.
– Да?
– А что, если они держат девочку не на острове?
Я покачал головой.
– Тебе нужно кое-что понять. Все это решается по ходу действия.
Он нахмурился.
– А что относительно тех жлобов от Лета? Что ты собираешься делать, если они снова появятся?
– Если? Я буду настолько удачливым. – Я подмигнул ему и вышел из Хаммера. – Правильный вопрос, что я собираюсь делать, если они не появятся, причем в самое неудачное время? Умру от шока, наверно.
– Смотри у меня, – сказал Томас.
Я
Это – большая церковь. В самом деле, действительно большая церковь. Она занимает целый городской квартал, и является одним из наиболее известных ориентиров в городе, версией Нотр-Дама для Чикаго. Дорога, приводящая к служебным дверям позади церкви, была расчищена, так же, как и небольшое место для стоянки автомобилей снаружи. Грузовик Майкла был там. В свете зимней ночи я увидел Майкла и Саню, стоящих около грузовика, оба они были в длинных белых плащах, украшенных алыми крестами, и белых же с крестами сюркотах [75], просто воскресная встреча Рыцарей Креста. У каждого был меч на бедре. Майкл носил кристально честный нагрудник, в то время как Саня предпочел более современный бронежилет. Большой русский, всегда практично прогрессивный, также имел при себе автомат Калашникова.
Я задался вопросом, знает ли Саня, что устарело-выглядящий нагрудник Майкла был укреплен кевларом и баллистическими противоударными пластинами. Снаряжение русского не сделало бы ничего, чтобы остановить мечи или когти.
Я сделал некоторую модификацию и своего собственного снаряжения. Ремень, который обычно поддерживала мой жезл на внутренней части плаща, теперь поддерживал дробовик. Я прицепил такую же полоску кожаного ремня к концу простых деревянных ножен Фиделаккиуса, и теперь нес святое лезвие на ремне, переброшенном через плечо.
Майкл кивнул мне и затем мельком взглянул на свои часы.
– Тебе положен небольшой штраф, не так ли?
– Пунктуальность – это для людей, у которых нет других достоинств, – сказал я.
– Или для тех, кто заботится о других, – пробормотал женский голос.
Она вышла из теней с той стороны улицы, высокая и поразительная женщина в кожаном прикиде мотоциклиста. У нее были глаза теплого коричневого оттенка горячего шоколада, и темные и туго заплетеные вокруг головы волосы. Она не пользовалась косметикой, но и без этого она была нокаутом. Выражение ее лица намекало, кто она такая, – печаль на нем смешивалась с огорчением и стальной решимостью.
– Розанна, – сказал я спокойно.
– Волшебник. – Она шагала к нам, высокомерная и сдержанная в то же самое время, ее бедра волновались, когда она шла. Жакет был открыт почти полностью до пупка, и там не было видно ничего кроме кожи. Ее глаза, однако, остановились на Рыцарях. – Насчет этих двух мы не договаривались.
– Мы договаривались, что меня встретит Никодимус, – сказал я. – Не ты.
– Обстоятельства
Я пожал одним плечом – тем, на котором держал Фиделаккиус.
– То же самое здесь.
– Какие у тебя обстоятельства? – потребовала Розанна.
– Такие, что я имею дело со сворой двуличных, бьющих в спину, предательских сумасшедших убийц, которым я доверяю не дальше, чем могу пнуть.
Она спокойно рассмотрела меня прекрасными глазами.
– И какая роль предназначена Рыцарям?
– Они должны обеспечивать доверие.
– Доверие? – спросила она.
– Именно. Я могу пнуть вас намного дальше, когда они рядом.
Очень маленькая улыбка коснулась ее рта. Она слегка кивнула мне. И повернулась к Сане.
– Эти цвета не идут тебе, зверь. Хотя очень приятно увидеть тебя снова.
– Я не тот человек, что раньше, Розанна, – ответил Саня. – Я изменился.
– Нет, ты не изменился, – сказала Розанна, ее теплые глаза застыли на Сане. – Ты все еще жаждешь драки. Все еще любишь борьбу. Все еще упиваешься кровопролитием. Это никогда не был Магог. Это всегда был ты, мой зверь.
Саня с легкой улыбкой покачал головой.
– Я все еще наслаждаюсь борьбой, – сказал он. – Я просто выбираю с кем бороться немного более тщательно.
– Знаешь, еще не слишком поздно, – сказала Розанна. – Подари эту игрушку моим лорду и леди. Они примут тебя с распростертыми обьятиями. – Она шагнула к нему. – Ты можешь быть со мной, зверь. Я снова буду твоя.
Что-то очень странное случилось с ее голосом на последних предложениях. Он стал… вроде как более низким, более богатым, более музыкальным. Индивидуальные звуки, казалось, имели мало общего со значением – но сам голос сочился медом, в нем был водоворот чувственности и желания, который заскользил в мои уши и мягко запылал в моем мозгу. А ведь я был так, с краю этого, и получил очень урезанную версию обещания, содержавшегося в этом голосе. Саня получил это в полном объеме.
Он откинул голову назад и засмеялся, богатый, рокочущий смех, который отражался от ледяных камней церкви и холодных стен зданий вокруг нас.
Розанна сделала шаг назад, на ее лице появилось удивление.
– Я же сказал тебе, Розанна, – прогремел он, в его голосе все еще слышался смех. – Я изменился. – Потом его лицо стало серьезным. – Ты тоже можешь измениться. Я знаю, как сильно тебя тревожат некоторые вещи, которые ты делала. Я был с тобой, когда у тебя были кошмары.
Она уставилась на него.
Саня протянул ей руки.
– Брось монету, Розанна. Пожалуйста. Позволь мне помочь тебе.
Ее веки опустились. Она вздрогнула, опустив глаза вниз. Потом она сказала,
– Слишком поздно для меня, Саня. Уже очень давно слишком поздно для меня.
– Никогда не слишком поздно, – сказал Саня искренне. – Не поздно, пока ты дышишь.
Что-то, похожее на презрение, пробежало по ее лицу.
– Что ты знаешь, глупый ребенок. – Ее пристальный взгляд перешел на меня. – Покажи мне Меч и монеты, волшебник.