Маленькая польза
Шрифт:
Я повернулся и пнул ошеломленного первого жлоба в обе голени, затем поставил одну из моих пяток против его бедра и пихнул его к полу. Он свалился.
Я повернулся, и увидел дуло пистолета Торелли.
– Неплохо, пацан, – сказала потенциальная центральная фигура. – Это дзюдо или еще что?
– Что-то вроде того.
– Мне бы пригодился человек с твоими навыками, когда мой клуб здоровья закроется – он кинул на Деметру кислый взгляд – Реструктуризация.
– Боюсь, я тебе не по карману, – сказал я.
– Я могу хорошо заплатить, – сказал он. – Скажи,
– Сто пятьдесят шесть гажильонов долларов, – сказал я быстро.
Он смотрел искоса на меня, как будто пытаясь решить, шучу я или нет. Или, возможно, он пытался понять, о каком количестве нолей я говорю.
– Думаешь, что ты очень умный, а?
– Я чертовски восхитительный, – сказал я. – Особенно с лицом енота я здесь просто нарасхват.
Лицо Торелли потемнело.
– Пацан. Ты только что сделал последнюю ошибку в своей жизни.
– Боже! – сказал я. – Я прошу…
Томас приставил ствол своего Десерт Игла [29] к затылку Торелли и сказал приятным голосом,
– Урони свою железку, спокойно и медленно.
Торелли удивленно напрягся, но не стал тратить впустую времени и подчинился. Он повернул немного свою голову, ища других двух своих жлобов. Я мог видеть пару ног, лежащих в прихожей, но никаких других признаков их присутствия не было.
Я подошел к нему и сказал спокойно,
– Забирай своих мужчин и уходи. Не возвращайся.
Он измерил меня унылыми глазами, затем сжал губы, кивнул и начал собирать своих мужчин. Томас поднял оружие Торелли и прикрепил его к поясу. Он спокойно подошел и встал около меня, его глаза отслеживали каждое движение, которое делали головорезы.
Они отбыли, волоча бедного ублюдка со сломанной рукой, в то время как двое из прихожей шли сами, правда, шатаясь, еле-еле придя в сознание.
Когда они ушли, я повернулся к Деметре.
– Так на чем мы остановились?
– Я подвергала сомнению Ваши побуждения, – сказала она.
Я покачал головой.
– Хелен. Вы знаете, кто я. Вы знаете, что я делаю. Да, я думаю, что Марконе – поганый сукин сын, который, вероятно, давно заслужил, чтоб его убили. Но это не означает, что я планирую это сделать.
Она молча смотрела на меня в упор секунд десять или пятнадцать. Тогда она повернулась к своему столу, вытянула блокнот, и написала кое-что на листке бумаги. Она свернула его и протянула мне. Я взял листок, но она его не отпустила.
– Обещайте мне, – сказала она. – Дайте мне свое слово, что Вы сделаете все, что Вы можете, чтобы помочь ему.
Я вздохнул. Ну, конечно.
Слова были на вкус как прогорклый рассол, голая соль и уксус, но мне удалось сказать их.
– Да, хорошо. У Вас есть мое слово.
Деметра отпустила бумагу. Я посмотрел. Адрес, ничего больше.
– Может, это поможет Вам, – сказала она. – Может, нет.
– Это – больше, чем я имел минуту назад, – сказал я. И кивнул Томасу. – Пошли.
– Дрезден, – Деметра сказал, когда я шел к двери.
Я притормозил.
– Спасибо. За то, как Вы обошлись с Торелли. Он причинил бы боль некоторым моим
Я оглянулся и кивнул.
И мы с Томасом отправились в пригород.
Глава 12
Деловые интересы Марконе были широки и различны. Так и должно быть, когда нужно отмыть так много денег, как у него. У него были рестораны, холдинговые компании, фирмы импорта/экспорта, инвестиционные фирмы, финансовые фирмы разных видов – и строительные компании.
Сансет Пойнт был одним из этих гнойников на лице планеты. Место, расположенное в получасе к северу от Чикаго, здесь когда-то была приятная поросшая небольшым лесом холмистая местность вокруг единственной крошечной реки. Деревья и холмы были все разбиты на участки бульдозерами, выставляя к небу голую землю. Небольшая река была забита в грязное корыто. Под снежным покровом место выглядело столь же гладким, белым и бесплодным, как внутренняя часть нового рефрижератора.
– Посмотри на это, – сказал я Томасу. Я показал на здания, фундамент каждого из которых намного превышал ширину почтовой марки. – И люди еще платят, чтобы жить в таких местах, как это?
– Ты живешь в подвале пансиона, – сказал Томас.
– Я живу в большом городе, и я арендую, – сказал я. – Такие здания, как эти, идут за несколько сотен тысяч долларов, если не больше. Потребуется тридцать лет, чтобы заплатить за них.
– Это – хорошие здания, – сказал Томас.
– Это – хорошие клетки, – я ответил. – Вокруг них совсем нет никакого места. Ничего живого. Такие места превращают человека в песчанку. Он приходит домой и несется внутрь. И остается там, пока он не приходит время возвратиться к работе, он ведь должен работать так, чтобы можно было делать платежи заклада за эту среду обитания песчанки.
– Но они симпатичнее, чем твоя квартира, – сказал Томас.
– Полностью.
Он остановил Хаммер в снегу, все сильнее залепляющем ветровое стекло.
– Проклятый снег. Я только догадываюсь, где улицы в этом пойнте.
– Главное – не въехать в какой-нибудь фундамент, – сказал я. – Мы прошли Двадцать третий минуту назад. Уже должно быть близко.
– Двадцать третье что? Двор, место, улица, терраса, или авеню? – спросил Томас.
– Круг.
– Проклятые тупики. – Он двинулся вперед снова, очень медленно.
– Там, – сказал он, кивая на следующий знак, возникающий из тумана. – Это он?
– Да. – Рядом с улицей, изготовленной на заказ, был стандартный дорожный знак, объявляющий Двадцать четвертую Террасу-тупик.
– Проклятое предзнаменование, – пробормотал я.
– Что тебе не нравится?
– Ничего.
Мы ехали через нечто темно-серое и белое из тяжелого снегопада, сияющего легким люминесцентным светом, без источника, просто отраженного от миллиардов кристаллов льда. Двигатель Хаммера едва слышно мурлыкал. В сравнении с ним хруст его шин на снегу был ужасным шумом. Мы проехали полдюжину образцовых зданий, все они были прекрасны и пусты. Снег накапливался вокруг окон, которые зияли как глазные отверстия в полупохороненном черепе.