Маленькие камешки переворачивают повозку
Шрифт:
Почти тут же мы свернули с главной дороги, и пошли тёмными переулками и почти не освящёнными дворами. Внутри начала подниматься некая тревога и ощущение опасности. Вдруг девушка остановилась.
– Снимай плащ. – Тихо, но твёрдо сказала она.
– Поче…
– Снимай. Плащ. – Руки девушки под плащом зашевелились. Было ли там оружие или нет, я не знаю, но умирать голым в какой-то подворотне от женских рук не хочется.
Я снял плащ и медленно протянул его хозяйке. Она тут же свернула его, перевязала верёвкой и зашла в ближайший дом. Вот, мир в очередной раз меня поимел. Одинокий, в каком-то смысле преданный, голый, по колено в грязи, мокрый и промёрзший до костного мозга, не способный вспомнить ничего кроме ужасного сна и находящийся хрен знает где – осталось только умереть.
Я уже собрался сделать шаг, как дверь, в которую вошла девушка, открылась, свет немного ослепил меня.
– О, Семеро! Отчего же ты не сказала, что он наг? – Из-за света я не разглядел кто говорит, но судя по голосу это женщина в годах. – Скорее проходите в дом! Скорее, скорее!
Я уже не знал, что делать и просто зашёл – убьют, так убьют. Брать у меня всё равно нечего. Морщинистая женская рука взяла меня за запястье и отвела в какую-то комнату.
– Приведите пока себя в надлежащий вид, а я поищу одежду, подходящую Вашему телу.
Дверь закрылась, и я остался один. Деревянный пол, несколько высоких бочек с водой, пара ковшей, ещё тлеющие дрова в каменной печи и стоящие на ней сосуды с кипятком. Нашёл самую потрёпанную временем и использованием щётку, навёл себе тёплой воды, отскоблил грязь, согрел и отмыл продрогшее тело. В какой-то момент заходила та женщина и оставила у порога одежду и полотенце. Чёрная рубаха из мягкой и приятной на ощупь ткани, а также штаны в тон ей, но из ткани погрубее пришлись как раз. Верёвкой, что была в кармане штанов, собрал волосы в хвост на затылке, чтобы не лезли в лицо. В дверь постучали:
– Простите, Вам всё пришлось впору?
Я открыл дверь.
– Да. Всё хорошо. Спасибо за заботу.
Передо мной стояла невысокая старушка с длинными седыми волосами, заплетёнными в косу, лежащую у неё на плече. Время не обделило её морщинами и судя по глазам мудростью и опытом. Впрочем, одета она была скромно, но со вкусом: тёмно-алое платье в пол с невысоким воротником выгодно подчёркивало её бледноватый оттенок кожи, поддерживало пусть и потерявшую в привлекательности, но всё ещё достойных размеров грудь, а рукава придавали изящности ручкам.
– Ох, а одеяние Вам истинно пришлось по телу. Позвольте пригласить пусть и на скромную, но трапезу.
Её речь хоть и была несколько замысловата, но точно не выражала агрессии или хоть сколько-нибудь негативного отношения. Казалось, что даже если она будет держать в руках нож и пытаться тебя убить, то это не будет чем-то страшным и угрожающим. Мы прошли по коридору в кухню или столовую: посреди комнаты стоял небольшой деревянный стол, покрытый белой скатертью и четыре стула вокруг него. Старушка жестом пригласила меня присесть. Сама же заняла место напротив. Всё помещение освещается небольшой люстрой из семи свеч, хотя игл для них было десять. Небольшие языки пламени заставляют тени едва заметно дрожать. Пахнет топлёным воском.
– Внучка мне поведала о том, как произошла встреча ваша с ней. Прошу простить её за прощание её. Бывает груба она и неучтива, но девушка она хорошая.
– Я просто не знаю, как к этому относиться. Но при любом раскладе я благодарен за помощь. У меня ничего нет, но я найду способ вернуть то, что должен.
В комнату с подносом в руках вошла девушка: иссиня-чёрные волнистые волосы спускались до плеч, белая рубаха и тёмного оттенка кожаный корсет, кожаные обтягивающие штаны. Сняв с подноса, она поставила на стол перед нами по небольшой миске горячего супа, паре ломтей белого хлеба, рядом с мисками положила начищенные до блеска металлические ложки и тканевую салфетку. Вернулась она также незаметно, как и исчезла, но уже без подноса. Девушка села вместе с нами за стол.
– Вот все и за трапезой. – Произнесла старушка, и она вместе с девушкой закрыла глаза, сложила ладони вместе и слегка склонила голову. – О нечестивые Трое, да будут прокляты жизни ваши и жизни последователей ваших, да пребудут они как и вы в забвении, дабы возрадовались Семеро и последователи их, дабы могли мы вкушать каждый день, как трапезу сию, ниспосланную нам милостивыми владыками нашим, восходы солнца и лун над головами нашими, как улыбки святых Семерых. – После этих слов они подняли головы, открыли глаза и взяли приборы в руки. – А Вы не возносили сердце своё в молитве к Семерым?
В горле пересохло. Надо что-то сказать.
– Семеро? – Самый тупой вопрос, который мог прийти в голову.
– Семеро богов: света, тьмы, весов, жизни, смерти, забвения и гнева. Вы не знаете наших богов? Откуда Вы? – В памяти всплыла сцена из кошмара.
– Я ничего не помню после того как проснулся в лесу некоторое время назад. – Надеюсь, что на лице у меня ничего не написано.
– Вот как. Довольно печально сие.
– Вы же сказали, что Вас разбойники ограбили. – С недоверием в голосе девушка покосилась на меня.
– Возможно, что так и было. Другого объяснения тому, что я оказался там без каких-либо вещей я не могу найти.
– Имя? Имя же Ваше должны помнить Вы.
– Нет, даже его.
– Одно я могу сказать точно. – Старушка посмотрела мне в глаза. – Вы точно не из этих мест. На ближайшие гексоны вокруг нет ни городов, ни деревень. – Её взгляд опустился. – Вы не вкушаете с нами трапезы.
Звучало это скорее как упрёк, а учитывая сказанное ранее подозрения относительно меня у них только росли. Я, было, взял ложку и опустил её в ещё покрытый паром суп, но, несмотря на голод заставить себя есть не могу. Что-то внутри меня не может даже каплю еды запихнуть внутрь.
– Вам не нравится то, что я приготовила? – То ли ехидно, то ли с обидой в голосе спросила девушка.
– Полагаю, что наш гость слишком устал, чтобы даже принять трапезу, пусть и столь для него необходимую. Наверху мы подготовили для Вас комнату. Я Вас провожу… – Старушка поднялась из-за стола. Некая скованность была в этом простом движении. Раньше такого не замечал.