Маленькие портреты
Шрифт:
А. Толстой, Пришвин, Горький, Куприн, Эренбург, Вересаев, Тренёв — ещё до революции, позднее Вал. Брюсов, Осип Мандельштам, Заболоцкий, Ал. Грин, Мих. Булгаков, К. Чуковский, Л. Леонов, М. Шагинян — все были гостями Волошина, подолгу жили у него. Гуляли, писали, по вечерам, конечно же, спорили о чём-то возвышенном, осеняемые улыбкой той самой царицы с берегов Нила. Тянуло в Коктебель и художников: Остроумова-Лебедева, Петров-Водкин, Богаевский были частыми гостями у Волошина. Кстати, выставка акварелей самого Волошина, посвящённых Коктебелю, пользовалась большим успехом в Москве лет десять тому назад.
В «Доме поэта», как окрестил свой дом Максимилиан Александрович,
Я впервые попал в Коктебель сразу после войны — в 1947 году. Отдыхающих или творящих было совсем немного — человек сорок. Заправляла всем всеми любимая маленькая, седая, подвижная, весьма острая на язык Олимпиада Никитична, душой же дома и продолжательницей, блюстительницей всех традиций была Мария Степановна, вдова поэта. Это она с ближайшим другом своим и Максиньки, как она называла своего мужа, — Анчуткой (было у неё, вероятно, имя и отчество, но я, к стыду своему, забыл…) — это они вдвоём сумели не только сохранить всё, как было при покойном поэте, не сдвинув ни карандаша, ни пресс-папье с письменного его стола, но пронести все эти сокровища — книги, картины, карандаши и флорентийские пресс-папье — сквозь вихри, огонь и воду войны. Даже немцев не впустили в дом. Всё самое ценное с Анчуткой закопали, стали у дверей и решительно заявили: «Здесь „Дом поэта“… Война сюда не допускается». Немцы не вошли. Советские же офицеры и солдаты вошли только по приглашению самой Марии Степановны.
С годами Дом творчества разросся. Построили новые корпуса, столовую, детские площадки, кино, обнесли невысокой, правда, но всё-таки стеной — «Вход посторонним воспрещён!» — но среди всего этого, разросшегося и, скажем так, весьма обюрократившегося, некоей цитаделью-заповедником высился всё тот же серо-бело-золотистый дом с верандами и лестничками, и не всякого на этих лестничках Мария Степановна приветливо принимала…
Пять лет тому назад Мария Степановна умерла. Коктебель осиротел. Вторично. Похоронили её высоко на горе, рядом с Максимилианом Александровичем. Оттуда виден весь залив, посёлок и дом, которому она посвятила всю свою жизнь…
Я не знаю дома прекраснее. Всё в нём удобно, красиво, на редкость уютно и, что главное, отмечено печатью, увы, почти забытого теперь особого благородства и тонкого вкуса, которым отличались русские художники и поэты времён «Мира искусства», Серебряного века…
Таким был Волошин. И нам, не знавшим его, но хорошо знавшим и любившим Марию Степановну, удалось всё же благодаря ей прикоснуться к этому уходящему миру.
Сейчас у «Дома поэта» фактически нет хозяина. Отдали его в ведение феодосийского музея Айвазовского. А завещан он был Союзу писателей. Кто же отвечает за него, кто сохраняет? Даже «Литературная газета» забила тревогу. Значит, дело плохо. Очень плохо. Авторы статьи Ф. Кузнецов и П. Воронько предлагают как некую спасительную меру превратить Коктебель в заповедник, подобно Карадагу, ставшему, по их словам, с прошлого года заповедником. Но, по имеющимся у меня сведениям (от людей, недавно отдыхавших в Коктебеле), на Карадаг теперь никого не пускают. Так что кончились прогулки к скалам и бухтам…
Ну, а дом? Пока он ещё не в зоне? К счастью, у него есть ещё друзья. И много. Будем надеяться, верить — не дадут они его в обиду. Дом Поэта. Дом Волошина.
Послесловие
Под этим названием — «Маленькие портреты» — Виктор Некрасов в конце 60-х годов начал писать своеобразные рассказы-воспоминания: о тех, кого встретил на своём пути. Тут и бабушка — «Алина Антоновна», и «Луначарский», и «Станиславский», и «Ле Корбюзье», и «Чуковский»… Мне, как редактору, тогда казалось, что с них начнётся новый этап в развитии его прозы. Многие из них были напечатаны в журнале «Новый мир».
Рассказ «Памяти Анны Ахматовой» тоже входил в этот цикл, но не был напечатан никогда. Написан он был в 1968 году.
Не увидели света и его воспоминания — «Твардовский». Он написал их сразу же после похорон и послал мне из Киева в Москву заказным письмом со штампом отправления «19 февраля 1972 год». Через два месяца после смерти Александра Трифоновича…
А «Коктебель. К пятидесятилетию „Дома поэта“» он прислал из Парижа в 1981 году.
В этой работе я опираюсь на письма Некрасова, на его слова о том, что он был бы рад, если бы его вещи появились в Москве. Было это написано 18 июля 1987 года.
Но во время этих горячих и таких живых телефонных переговоров и его писем на эту тему настигла нас эта последняя несчастная дата — 3 сентября 1987 года — день его смерти.
А мне хотелось, чтобы при жизни его случилась эта радость.
Я уверена, что читатели «Маленьких портретов» услышат, как звучит его голос, поймут, как любил он жизнь, кого выбирал в герои.
К этому я позволю себе добавить только несколько слов: что родился Виктор Некрасов в Киеве в 1911 году и в Киеве окончил Архитектурный институт. Все годы войны он провёл на фронте, на самых огневых линиях боёв. Он был сапёром, старшим лейтенантом, державшим оборону на Тракторном заводе в Сталинграде. Он никогда не говорил о том (и мне не разрешил бы написать), что вернулся с войны израненный. Раны свои он скрывал. И только несколько лет тому назад после операции в больнице был извлечён последний осколок, полученный им на войне.
Естественно, что первая повесть Виктора Некрасова называлась «В окопах Сталинграда», она была напечатана в журнале «Знамя» в 1946 году и принесла автору настоящую славу. Без этой прекрасной книги наша литература была бы другой. От неё повела своё развитие наша честная, верная правде жизни проза о войне.
После этого он написал повесть «В родном городе» — о возвращении с фронта домой — острую, талантливую и очень человечную. «Первое знакомство» — итальянские впечатления, открытие страны в особом, им тогда найденном жанре свободных путевых заметок. Именно свободных и очень индивидуальных. Так написаны и «Месяц во Франции», «По обе стороны океана»…
Цельность его творчества — в необыкновенной художественности его личности, изящности его письма, прелести неповторимой его интонации. И в повестях его — больших и маленьких, и в «путевых заметках», и в рассказах, и в воспоминаниях, — везде образ автора и гуманистический его мир составляют главное содержание, основу книг.
«Маленькие портреты» — отличное тому подтверждение.
В 1974 году он уехал в Швейцарию, а потом поселился в Париже.
Рассказ о трагической истории его жизни — ещё впереди. О ней надо написать тщательно, подробно, достойно, без неточных, торопливых, полуправдивых или крикливых слов.