Маленькое чудо
Шрифт:
— Почему ты так настаивал на имплантации эмбриона, когда доктор говорил нам, что это очень опасно? Почему, Джерри? Тебе прямо говорили, что ребенок и мать могут умереть, но ты продолжал настаивать. Значит, сын был тебе дороже, чем моя жизнь?
После долгого молчания, прерываемого лишь лепетом Мелани, он спросил:
— Ты голодна? Ланч скоро остынет.
Он всегда так делал. Замыкался.
Анна вздернула подбородок. Сейчас ей все равно, замкнется он или лишит ее своей любви.
— Нет, я не голодна. Я задала тебе вопрос и жду на него ответа.
Он
— Ты так считала все это время? — Лицо его было непроницаемым, но в голосе звучало какое-то глубоко скрываемое чувство.
— Прекрати, — сказала она тихо, сдерживая гнев, чтобы не расстроить ребенка. — Не надо задавать мне встречный вопрос. Ты всегда так делаешь — вместо того чтобы отвечать. Таким образом ты выясняешь мою точку зрения, чтобы найти решение проблемы.
Джерри резко повернулся:
— А разве ты не хочешь найти решение?
Этот вопрос был настолько типичен для Джерри, что она рассмеялась:
— Я хочу, чтобы ты поговорил со мной, — а затем добавила: — И хочу, чтобы ты нашел в себе мужество ответить на мой вопрос.
Он стукнул по раковине кулаком.
— Я не знаю, что тебе сказать.
В голосе его прозвучало отчаяние. Он не знал, что делать, если не мог действовать.
— Мне нужно знать. Я сомневалась — долгое время. И теперь хочу услышать ответ.
Он медленно покачал головой:
— Я делал для тебя все. Для тебя, для нас. — Гнев вибрировал в каждом его слове.
— Ты велел мне сделать еще одну попытку — с последним эмбрионом, с Адамом, — когда нам говорили, что это очень рискованно. Я была в ужасе, но ты не колебался. Тебе нужен был сын, наследник, от женщины из династии Каррен. Если бы это стоило мне жизни, то тебе, похоже, было бы все равно.
Наступило грозное молчание. В темном небе за окном ярко вспыхнула молния. Анна прижала к груди ребенка, прежде чем раздался удар грома. Когда затихли громовые раскаты, она опустила малышку на пол и снова повернулась к нему. Он так крепко сжал пальцами край старой потрескавшейся скамьи, что пальцы его, кажется, готовы были сломаться. Или сам Джерри был готов сломаться…
Она едва сдержала желание подойти к нему, обнять, утешить, поговорить. Она слишком долго ждала.
— Нет, мне было не все равно, — ответил он сдавленным голосом, с трудом держа себя в руках. Было видно, как под рубашкой напряглись его мускулы, а пальцы еще крепче сжали скамью. — Ты никогда не говорила, что боишься этого. Я думал, ты хочешь ребенка больше всего на свете. Я думал, что это сделает тебя счастливой. Ты была так подавлена после предыдущего раза…
И в ней вспыхнуло понимание. Да, Джерри хотел сына, но он думал, что и она этого хочет, а она ничего не говорила ему. Разве она не начала эмоционально отстраняться от него еще до того, как умер Адам? Откуда он мог знать, что чувствует его жена, если она ничего не говорила ему, а теперь обвиняет его в том, что он не видел ее страха?
Осторожно Анна тихо произнесла:
— Но когда доктор сказал, что это опасно,
Пожав плечами, он покачал головой:
— Для меня это не имело смысла. Я не понимал, что я…
— Ты не понимал, что должен чем-то пожертвовать ради меня?
Казалось, порвалась последняя нить, которая сдерживала его. Джерри резко повернулся к ней, глаза его вспыхнули темным огнем.
— Я думал, что они ошибаются! Почему мы можем иметь все, что пожелаем, но не можем иметь единственного ребенка? Как может такая сильная женщина, как ты — такая совершенная женщина, — умереть от того, что миллионы женщины делают каждый день?
Он говорил с таким гневом, будто этот ее изъян оскорбил его. Она нахмурилась:
— И многие из них все еще умирают от родов…
Он пожал плечами:
— Только не ты, только не ты.
— Эта угроза висит над каждой женщиной, — тихо сказала она. — В двенадцать лет я переболела инфекционной болезнью, Джерри. Инфекция могла затронуть мой мозг или сердце. Я могла тогда умереть… Но я выжила, а последствия болезни сказываются до сих пор…
— Не говори об этом! — с досадой воскликнул он.
— Я буду говорить. Сейчас это моя реальность. Я не могу иметь детей.
Широкими шагами он подошел к ней, схватил ее за плечи, и в глазах его вспыхнул свет.
— У нас есть выход, Анна. Надежда не потеряна. Мы можем…
Не в силах слушать его очередной план, она остановила его:
— Не надо говорить «мы». — Она оттолкнула его мягко, но решительно. — Нам не о чем больше мечтать, Джерри.
— Ты дала мне слово выполнять то, что я хочу, — тихо и яростно прорычал он.
Она с усилием пожала плечами:
— Если Рози захочет, чтобы мы удочерили Мелани, я останусь здесь, но больше не хочу быть твоей женой и больше не хочу жить в Джарндирри.
— Я отказываюсь в это поверить, — процедил он сквозь зубы.
— Когда мне было четыре года, здесь умерла моя мама, — сказала Анна. — Мой дед Каррен умер здесь же через год, а мой отец — когда мне было двадцать три. Я потеряла здесь пятерых детей. Здесь похоронен… Адам. — Она прикусила губу. — Разве ты не понимаешь, Джерри? Здесь слишком много боли, моего прошлого. И я хочу найти свое будущее подальше отсюда. Я хочу стать счастливой, а здесь это невозможно.
— Но ты ведь знаешь, что я не могу уехать отсюда! — Он закрыл глаза. — И я тоже — твоя боль, твое прошлое. Я всегда буду напоминать тебе о твоих потерях…
— Да, — печально сказала она.
— И ты не хочешь бороться за нас, изменить жизнь к лучшему, найти свое счастье здесь, со мной.
О, почему он так жестко говорит? В глазах у нее защипало.
— Позволь мне уйти, Джерри. Позволь мне жить своей жизнью. Возьми себе Джарндирри. Мне оно не нужно.
— Нет. — Лицо его побледнело, губы презрительно скривились. — Мне не нужны твои чертовы деньги! Я не хочу облегчать твое чувство вины. Это место будет превращено в руины, но я не возьму у тебя ни цента и ни единого акра земли.