Маленькое личико
Шрифт:
– Ладно, только не трогай Флоренс. Я сделаю все, что ты хочешь.
Дэвид брезгливо морщит нос:
– Не трогай? Ты намекаешь, что я могу обидеть родную дочь?
– Нет, прости. Прости за все. Скажи, что ты хочешь от меня.
Кажется, он немного смягчился.
– Снимай рубашку и полезай в ванну, – медленно и терпеливо, будто идиотке, объясняет он. – Лежи там, пока я не разрешу вылезти.
Я повинуюсь и, чтобы как-то отвлечься, затягиваю про себя «Увядшую розу», которую пела мне в детстве мама. Ступаю в воду, ноги до самых коленей сводит холодом. Дэвид приказывает сесть. Я сажусь, и сердце замирает от ледяного объятия. В холодной воде
Когда снова слышу голос Дэвида, он доносится словно издалека.
– Какая мерзость, – говорит он. – Посмотри на себя. Что ты наделала? В жизни не видел такой пакости. Что ты скажешь в свое оправдание?
– Прости.
Я заикаюсь, дико стуча зубами.
Дэвид стоит надо мной, сложив руки на груди, качает головой, упиваясь моим унижением.
– Зря я на тебе женился. Ты всегда была для меня второй после Лоры. Ты это знала?
– Пожалуйста, выпусти меня, – шепчу я и судорожно трясусь. – Я окоченела, мне больно.
– Признайся, что налгала про Флоренс, – приказывает Дэвид. – Ты должна сказать маме и полиции, что выдумала всю эту историю. Поняла?
Утыкаюсь лицом в колени. Он требует от меня невозможного, но я боюсь сказать «нет». Вдруг он придумал наказание еще хуже? Вдруг он исполнит свою угрозу и сделает так, что я больше никогда не увижу Флоренс? Я подозреваю, что для Дэвида главное удовольствие – сами угрозы, психологическое давление, но рисковать нельзя.
Дэвид со вздохом усаживается на крышку унитаза.
– Я не злой человек, Элис. Я тебя хоть пальцем тронул? В смысле, бил?
– Нет.
– То-то же. Я вполне благоразумный человек. Мне не хочется так с тобой обходиться, но ты не оставляешь мне выбора.
Он сидит и разглагольствует, оправдываясь за свои действия и переключаясь изредка на оскорбления и насмешки. Я подтягиваю колени к груди, но он тут же говорит: «Нельзя». Я должна вытянуть ноги и не закрывать руками грудь. Делаю, как он велел, но остальное пропускаю мимо ушей. Слышу только бессердечные глумления человека, которым всю жизнь помыкает мать. Я представляю себе цветок, что подвязали к рейке, чтобы он тянулся в нужном направлении. Это и есть Дэвид. Но сейчас он упивается властью – буквально обжирается ею, как голодный, боясь, что новый случай представится еще не скоро.
Я не знаю, долго ли он намерен держать меня в ледяной загаженной воде. Пока тело окончательно не занемеет? Пока не потеряю сознание? Я чувствую себя животным. Нет, еще хуже. Я полное ничтожество. Сама во всем виновата. Ни с кем другим такого не может случиться, нигде и никогда. Я последняя дрянь – не сумела защитить собственную дочь.
Наконец Дэвид со вздохом отпирает дверь:
– Надеюсь, сегодняшний урок пойдет тебе на пользу. И не мешало бы тебе вымыться. Да и ванну помыть. Не забывай: в этом доме ты гостья.
Он уходит, насвистывая.
24
Саймон долго петлял по проселочным дорогам, следуя черно-белым фанерным указателям, пока не добрался до деревни Хэмблсфорд, где жили родители Лоры Крайер. Из участка он сбежал на полчаса раньше обычного. Лучше уж поболтаться возле дома Крайеров, чем провести лишнюю минуту с Чарли.
Все утро она доставала его как могла.
– Могу поспорить, у нее
Саймон расслышал в ее голосе пугающие нотки. Если Чарли опускается до анатомии, пора сматывать удочки. Она зубоскалила о женских прелестях нарочно, чтобы действовать на нервы Саймону, а он злился и корчился. Саймон боялся, что Чарли намекает на его позорную трусость в гостевой у Селлерса.
Если она не остынет, придется эту проблему как-то решать. Чарли должна направлять Саймона, а на деле ее придирки и насмешки не дают ему сосредоточиться на работе. Он уже устал представлять этот треклятый огнетушитель с мокрой пеной и еле удерживался, чтобы не наорать на Чарли или не влепить ей затрещину. «Нет, дело тут в другом, – говорил себе Саймон. – Или все же в этом? Но почему вдруг сейчас?» Он не понимал, чем вызвано это внезапное и резкое напряжение между ним и Чарли. До последнего времени, при всех трениях, они оставались добрыми друзьями. Вообще говоря, Чарли и была его единственным настоящим другом – он понял это лишь теперь, задумавшись об их отношениях. Саймону не хотелось ее терять. Кто у него останется? Селлерс с Гиббсом? Ну и сильно ли они расстроятся, если больше никогда его не увидят?
Утром Чарли открыто потешалась над Саймоном, потому что он ничего не вытянул из Бира.
– Бедняжка! Вот так бьешься, стараешься исправить ошибку правосудия, а какой-то грязный козел пускает псу под хвост все твои усилия. Знаешь, как обычно говорят: «Не хочу напоминать, но я предупреждал». Та к вот, я тебе с радостью напоминаю, что я предупреждала.
Саймон не сдавался, хотя поездка в Бримли и не принесла успеха. Он не оставлял надежды, что когда-нибудь Бир расколется. Просто ему нужно вдоволь натешиться своей маленькой властью, заставить Саймона от души попотеть.
У Дэвида Фэнкорта надежное алиби. Они с Элис были в Лондоне, смотрели «Мышеловку» [26] . Несколько свидетелей подтвердили, что в тот вечер пара действительно была в театре. «Слишком удачное совпадение», – решил Саймон, как следует поразмыслив. Паркуя машину напротив центрального парка Хэмблсфорда, у военного мемориала, он даже поймал себя на мысли, что пьеса с таким содержанием могла быть выбрана неслучайно. Дэвид Фэнкорт – умный человек. Он пишет изощренные компьютерные игры и довольно мстителен, Саймон видел это собственными глазами. Фэнкорт мог повести невесту на пьесу о загадочном убийстве в тот самый вечер, когда его бывшую жену должен прикончить нанятый им подонок.
26
«Мышеловка» (1952) – знаменитая детективная пьеса Агаты Кристи.
Не заплатил ли он и впрямь Дэррилу Биру? Может, они оба виновны в убийстве? Саймон обсудил бы эту версию с Чарли, если бы не внезапный разлад. Вместо Чарли он попробовал телепатически связаться с Элис. Он, конечно, в грош не ставил подобный вздор, но все же… Иногда Саймон чувствовал, как Элис незримо наблюдает за ним, спокойно ожидая, когда он разыщет ее малышку. Элис верила – во всяком случае, поначалу, – что это ему под силу. Осталось лишь найти Флоренс, а потом Элис, и тогда она поймет, что не ошиблась в нем. Задумавшись, что скажет Элис, когда найдет ее (да и найдет ли?), Саймон не ко времени разволновался.