Малинур. Часть 2.

Савин Андрей

Кузнецов ухмыльнулся в ответ:

– А я о прозвище не говорил. Это опер твой сказал, что Малинур у неё прозвище. Я лишь перевод слова огласил. На самом деле, опять же со слов местных аксакалов, Малинур – это второе женское родовое имя. Дед её, кстати, тоже имел второе имя – Мельхиор. И Джаспер, также второе имя, а не прозвище. Могу ещё одну деталь подкинуть для полноты картины и, так сказать, для выстраивания оперативных версий в логике антисоветского заговора. Хочешь?

– Ну, давай, – захмелевший Николай с интересом приподнял брови.

– Царица света, царь света и Хранитель сокровищ, или света. Это переводы на русский, значений их вторых имён. Чуешь уже тайный заговор? – Сергей весело засмеялся, также ощутив на себе действие алкоголя.

Николай же, иронично поджав губы, сначала улыбнулся:

– Глубокий анализ! Обязательно учтём в работе, – и захохотал, оценив шутку товарища, хотя, успокоившись, заметил, что совпадение, в любом случае заслуживает внимания.

– Колян, давай теперь ты мне скажи, – уже не особо стремясь деликатничать,

решился Кузнецов, – вы, Аишу разрабатываете по подозрению в антисоветской пропаганде, но она же… немая. Реально считаете её способной к расшатыванию государственных устоев? – он наивно распахнул глаза, максимально старясь исключить в своей мимике и интонации даже намёк на сарказм.

Комитетчик нахмурился и взглянул в окно. После, молча наполнил рюмки и серьёзно ответил:

– В Зонге проживает один из немногих зороастрийских мобедов всего Таджикистана. До появления Аиши, у него во дворе был алтарь, где он поддерживал свой огонь. Его община огнепоклонников составляла четыре семьи, в общей сложности, 13-15 взрослых адептов из 3-х районов нашего Бадахшана.

– Бехдинов, – уточнил Сергей, – так называют последователей зороастризма.

– Да. Бехдинов… С появлением девчонки свой огонь они перенесли в окрестности развалин древней цитадели возле кишлака. Место нашла двенадцатилетняя Аиша. Мобед почему-то согласился с малолеткой, и теперь их алтарь находится там. В этом году, только для ритуалов, связанных с празднованием Навруза, там собралось уже сорок два человек. А постоянно посещают алтарь, человек тридцать. Это не считая паломников, что теперь приезжают туда со всей республики и даже из-за её пределов. Люди едут не столько к алтарю, сколько посмотреть на Аишу и помолиться с ней. Она, по сути, лидер общины огнепоклонников. Будь мужиком, точно бы её выбрали мобедом, а то и дастуром. Сейчас у нас нет в СССР зороастрийских священнослужителей уровня дастура, как и исмаилитских уровня пира. Ни те, ни те, нам не нужны, так как это выведет оба религиозных течения на высокий уровень объединения и организации своих общин. Оба течения мы считаем неблагонадёжными. Исмаилиты связаны с англичанами, а зороастрийцы вообще – то ли язычники, то ли не поймёшь что. Всё у них покрыто тайной, какой-то мистикой, и сами общины крайне закрыты, – Николай задумался на мгновение и, сглотнув, продолжил: – А что касается немоты девчонки, – он пролистал дело, нашёл нужную страницу: – Отец возил её в Душанбе, в республиканскую детскую больницу. Три года назад уже провели повторное комплексное обследование. Мы получили копию заключения врачебного консилиума и даже побеседовали с главным психиатром Таджикистана, что обследовал Аишу. Слух у неё идеальный, никаких физиологических дефектов речевого аппарата не выявлено. Психоэмоциональное и интеллектуальное развитие соответствуют норме, а когнитивные способности и память, дословно: «феноменальные». Абсолютно легко формирует развёрнутые мысли, излагая их в письменной форме. Наизусть помнит целые главы из понравившихся произведений. И главное, голосовые связки у неё эластичные, работоспособные и в тонусе, указывающем на своё регулярное использование. Консилиум подтвердил диагноз: акинетический мутизм, но в личной беседе психиатр дословно сказал следующее: «…такой диагноз поставили потому, что никаких причин для немоты установить не удалось. Возможно, имеется какое-то скрытое повреждение участка головного мозга, отвечающего за речь, но имеющиеся на сегодняшний день средства диагностики не позволяют его выявить. Вместе с тем, не исключается и симуляция немоты, обусловленная какими-то личностными факторами. По крайней мере, состояние связок свидетельствует, что пациент регулярно напрягает их, причём издавая звуки различной громкости и широкого частотного диапазона. Девушка улыбчивая, способна смеяться, произносить несколько гласных звуков, и некоторые согласные, но только по отдельности. Может, это причина рабочего состояния связок, но то, что они регулярно используются – сто процентов…», – Николай закончил чтение и, посмотрев на собеседника, добавил: – Девка очень странная. Ты её видел? – он достал из папки фотографию.

– Да, – ответил Сергей, – даже общался, если можно так сказать. Опрашивал лично. Вполне адекватна, и на удивление жизнерадостна. Относительно недуга абсолютно не комплексует, более того – полна самоиронии. Строчит ответы в блокноте и умудряется шутить. А когда смеётся, вообще не вериться, что пятнадцать лет уже, как не говорит. Смех звонкий, заливистый, красивый даже. Да и сама, ничего так собой. Без восточной застенчивости, уверена в себе. Своё место, как женщины, конечно, знает, но указывать ей на него там явно некому – отец пылинки с неё сдувает. Впрочем, как и брат. Остальные жители, то ли опасаются её, то ли очень уважают или любят.

Николай рассматривал фото. Ухмыльнулся:

– Действительно, симпатичная деваха. А взгляд видел? – он повернул фото, на котором Аиша была сфотографирована анфас, вероятно, при замене паспорта в 25 лет. – Глазища какие… Ладно, что ещё про неё интересно, спрашивай, пока я добрый, – офицер, совсем опьянел и уже начал слегка запинаться.

– Про её исчезновение и чудесное возвращение в детстве. Вчера уголовку и милицейский розыскной материал по этому поводу изучили, там оказывается большей части документов нет. Что за история была, не знаешь?

Комитетчик поднял телефонную трубку, попросил зайти сотрудника, в чьём производстве находилось дело оперативного учёта. Пока тот шёл, выпили ещё по одной.

– Ты в курсе, –

театрально обратился начальник к вошедшему офицеру, – что фигурантка твоя – Царица света, её дед – Хранитель света, а старик, что её огнепоклонством совратил – Царь света? Имена их родовые, так переводятся.

Парень взглянул на ополовиненную бутылку и скудную закуску на журнальном столике:

– Нет. Имена разные, а значение почти одинаково. Может, это что-то значит? – ответил он, улыбнувшись заплетающемуся голосу начальника.

– Это ты нас спрашиваешь? Это я тебя спросить должен: что бы это значило? Тебе, пища для размышлений, и поблагодари товарища полковника, он тебе методическую помощь, так сказать, оказал. Ну это потом, а сейчас расскажи, что мы знаем про тёмную историю с исчезновением Малинур? – Николай закинул в рот кусок лепёшки и, сложив руки на груди, изобразил готовность внимательно слушать.

Сотрудник взял со стола папку, полистал её и, глубоко вздохнув, пояснил:

– Да, в общем-то, ничего толком с той поры не сохранилось. В архивном деле на Джаспера я лишь нашёл справку, что поначалу его с сыном подозревали в организации похищения, для передачи ребёнка секте адептов богини Кали. Потом эти подозрения не подтвердились. Но тем не менее его причастность к исчезновению девочки была признана очевидной. Сама девчонка, через 53 дня нашлась живой, здоровой и вполне упитанной. Только уже в родном кишлаке Зонг. Кстати, после этого, она и перестала говорить, ввиду чего, выяснить что-то у ней самой не удалось. Поначалу решили, что семья какую-то аферу проворачивала, пряча дитя всё это время у себя. Но быстро такую версию отвергли: мать без дочери ума лишилась, да и другие обстоятельства указывали на маловероятность подобного. Что ещё. А! Предположительно ребёнок находился где-то в горах. Потому как на одежде, а именно кофте и штанах, были обнаружены крупные следы от мумиё – чёрной лечебной смолы, что в горах собирают. Характерно, что пятна явно пытались очистить или даже отстирать, но мумиё хрен отмоешь, поэтому следы заметил отец и сообщил об этом следствию. Кроме того, вся одежда пропахла древесным дымом. Не кизячным, коим топили везде в кишлаках, и не керосином, что используют для освещения, а именно древесным. Относительно того, как она добралась домой, тоже загадка. В утро её появления, никакого транспорта на дороге Ишкашим – Зонг, никто не видел. Крайние несколько машин, накануне днём наблюдали пограничники. Один ГАЗик был милицейский, но все автомобили вроде установили позже, и чем закончилась эта ниточка, неизвестно. Вот, в принципе, и всё.

– Ну а материалы розыскные и само уголовное дело в архиве, вы изучали? Почему там большая часть документов изъята?

– А нам, зачем это? – удивился сотрудник, посмотрев на своего начальника. – Пятнадцать лет прошло. Какая сейчас разница, где она пропадала и что там менты начудили?

– И то верно, – сразу поддержал его Кузнецов, укоряя себя за лишнюю выпитую рюмку, развязавшую ему язык, – ладно, спасибо за информацию. Думаю, и нам эти дебри тоже ни к чему.

Офицера отпустили, а Сергей решил бутылку точно допить, дабы у коллеги стереть даже намёк на подозрения в истинности озвученного интереса разведчика к прошлому Аиши и давно умершему старику. Потрепавшись за остатками арака о других делах, собрались вовсе поехать в чайхану, где продолжить тёплое общение уже за горячим обедом. Только отъехали, как откуда-то со стороны гор, послышался раскатистый гул. Впереди идущая машина сразу прижалась к обочине. Их водитель, тоже, не дожидаясь команды, остановился. Тут же все почувствовали тряску. Толчки землетрясения длились минуты три. Не очень сильные, но каждый короткий и резкий. В горах гудел камнепад. Прохожие и вышедшие из авто люди, заворожённо наблюдали, как со скалистой вершины соседней горы, вниз, стремительно потянулись пыльные стрелы. С нескольких километров разглядеть сами летящие глыбы было невозможно. Но как только они падали на осыпь, клубы песка мгновенно взлетали вверх, образуя серые тучи и порождая раскаты грома. Затем каменюки стремительно катились вниз, поднимая за собой чудовищные пыльные пузыри, быстро слившиеся в одного огромного песочного человека. Зрелище выглядело апокалиптическим, но благо опасности не представляло, ввиду наличия между очевидцами и самой горой, непреодолимой для камнепада водной преграды.

– Как я согласился сюда поехать служить – не понимаю, – вымолвил Николай уже в машине, – Серёга, надо срочно выпить, погнали быстрее, – оба засмеялись.

Курдючный жир в рассыпчатом плове, быстро исправил положение, вернув захмелевших офицеров в более-менее рабочее состояние. Долго не засиживались. Решили, что в ближайшие дни комитетчик совершит ответный визит, в ходе которого Сергей официально уже проставится за полученное звание.

Проезжая мимо школы, Кузнецов заметил отрядный грузовик и нескольких пограничников, выпрыгивающих из кузова. Во дворе толпились дети.

– Сань, ну-ка к подъедь, – скомандовал полковник, – солдат наших привезли. Не дай бог, обрушения произошли.

УАЗик свернул в проезд и остановился у бортового ЗИЛа. За грузовиком стояли трое мушкетёров. Рядом с ними, две женщины и начальник автослужбы отряда. Последний, завидев замкомандира части, поприветствовал его, женщины, оказавшиеся директором школы и классным руководителем, нервно заулыбались. Трое бойцов под руководством сержанта уже начали ковыряться в куче металлолома. Мальчишки, лишь взглянув на Кузнецова, сразу поникли головами. А несколько взрослых старшеклассников, вместе с Женькиным братом Амиром и сестрой сына начальника отряда – Ингой, наоборот, были необъяснимо веселы. Они сразу подбежали к Сергею.