Малинур. Часть 2.

Савин Андрей

– Я готов принять Благую Веру и оставить кинжал у себя до самого дня осеннего равноденствия. А после, если останусь жив, я верну его тебе, – вымолвил стратег и решительно вложил кинжал в ножны. – Пусть всё останется предопределённым.

Дастур глубоко вздохнул и впервые чуть улыбнулся:

– Ну что ж, быть может, на то воля Ормазда, ведь акинак не выбирает просто так себе раба. Главное – пойми, что ритуал тебя введёт в религию, и тогда, по форме, станешь ты бехдином,

а станешь ли ты им по содержанию… зависит только от твоей свободой воли. Ищи её там, где-то на границе души и ума. Она проявляется, когда оба начинают жить в согласии друг с другом.

Пока Мельхиор готовился к ритуалу, разведчики доложили, что армия всего в пятидесяти стадиях и прибудет через несколько часов. Александр движется в авангарде.

Птолемей полностью разделся, оставшись в одной белой тунике, подаренной Таис. Омыл руки, ноги и лицо остатками воды, что ему полагались на день. Мельхиор остриг ему ногти и волосы. Оба встали на колени по разные стороны небольшого костра. Бесса отвязали от опоры, и он сел по левую руку от Птолемея и по правую, от Мельхиора.

– Повторяй за мной слова, которые я буду сейчас произносить, – дастур положил руки на колени, держа в повёрнутых к небу ладонях пояс кусти. – Эта молитва очень сильная. Если ты потом научишься её читать душой, она поможет найти общий язык с умом, и сразу же ей улыбнётся Ахура-Мазда. Ты сам всё почувствуешь. Ты готов?

– Да.

– Свободен ли твой выбор, Птолемей, и не является ли он намерением ума, чувственной прелестью, сиюминутной потребностью тела или иным порождением Аримана? Отвечай душой.

– Да. Свободен, – сдавленно прохрипел Птолемей.

– Тогда смотри на огонь и повторяй за мной, – Мельхиор глубоко вздохнул и каким-то не своим голосом начал читать: – Признаю себя поклонником Ахура-Мазды, последователем Зороастра. Отрекаюсь от дэвов и принимаю веру Господа. Поклоняюсь и молюсь Бессмертным Силам Амэша-Спэнта. Господу Мудрости, доброму, всеблагому, принадлежит всё благое. Святое благочестие выбираю я себе. Пусть оно будет моим. Я отвергаю грабёж и угон скота, ущерб и разрушение домов. Я отвергаю дэвов и поклонников дэвов, демонов, и поклоняющихся демонам, тех, кто вредит кому-либо мыслями, словами, делами… Истинно я отвергаю всё, принадлежащее лжи, противящееся добру. Как Зороастр отверг дэвов во время всех встреч, когда Мудрый и Зороастр говорили друг с другом, так и я отвергаю дэвов, как поклоняющийся Мудрому зороастриец… Таков был выбор вод, таков был выбор растений, таков был выбор благодатной коровы, выбор Господа Мудрого, который создал корову и праведного человека; таков

был выбор Зороастра, выбор Кави-Виштаспы, выбор Фрашаостры и Джамаспы, по этому выбору, и по этой вере я являюсь поклонником Мудрого… Я предаю себя благой мысли, я предаю себя благому слову, я предаю себя благому делу, я предаю себя вере, поклонения Мудрому, которая… истинная, величайшая и лучшая из всех, которые есть и будут, прекраснейшая, божья, зороастрийская.

Птолемей сначала заворожённо смотрел в огонь, но, когда повторял последнюю фразу, он поднял взгляд и не узнал дастура. Его лицо стало мертвецки бледным, и если бы не сидячее положение, то Птолемей вовсе бы решил, что Мельхиор умер. И опять: произносил ли он молитву вслух, или стратегу всё послышалось? Из оцепенения его вывело движение головы дастура и открывшиеся глаза. Бехдин приподнялся на коленях и медленно протянул руки с поясом прям над пламенем костра. Птолемей, сам не понимая почему, сделал то же самое. Жар был нестерпим, но удивительно безболезненным. Мельхиор переложил пояс кусти на предплечья неофиту. После подошёл к стратегу, и, повязывая символ принятой веры, дал наставление:

– Бехдин Птолемей, если цели твои и мысли будут благородны, слова – искренни, а действия и устремления последовательны и тверды, то всякое дело твоё непременно станет благим. Не позволяй никому брать кинжал за лезвие. Он сам выбирает хозяина, позволяя ему сжать в ладони свою рукоять. В лезвии сосредоточена разрушительная энергия, и любой, кто к нему прикоснётся пальцами, сам того не ведая, разделит обязательства, предназначенные хозяину. Но только хозяин имеет потенциал их исполнить, а случайный человек вряд ли даже узнает о них. Ну а спрос с обоих будет одинаков. Помни, ты лишь внешне хозяин акинака. На самом деле, ты его раб. Господь ждёт от тебя каких-то конкретных действий для защиты веры и священной Авесты. Не совершив их – через три месяца, ты умрёшь. Это твой свободный выбор…

Линия горизонта на юге растворилась в серой пыльной дымке, поднятой тысячами копыт.

– Постараюсь не умереть, – иронично ответил стратег. – Пора уезжать. Царь Александр вряд ли пощадит тебя, если от имени всех бехдинов Бактрии и Согдианы, ты не согласишься признать в нём преемника власти Ахеменидов и не заявишь прилюдно о воли на то Ахура-Мазды. А ты не согласишься, – он посмотрел в глаза собеседнику. – Скажи только, как через три месяца найти тебя? И ещё… я слышал, что ты и дастур Согдианы Каспер, являетесь хранителями восточного экземпляра Авесты. Это правда?

Конец ознакомительного фрагмента.