Мальтийский апельсин
Шрифт:
Лера вернулась из Бобровки сама не своя. У нее даже не было сил плакать. Или даже не так: она не могла позволить себе тратить драгоценное время и силы на слезы. Ей надо было все хорошенько обдумать и принять правильное решение, которое вернуло бы ей прежнюю комфортную и спокойную жизнь. Не для того она так много работала, чтобы в конечном итоге попасть вместо настоящей убийцы за решетку. После долгих разговоров с Сайгановой Лера окончательно убедилась в том, что та, потеряв голову от ревности и ненависти, действительно в порыве самых сильных и противоречивых чувств убила своего мужа. Как убедилась и в том, что она способна повесить это убийство на кого угодно. Зная, какими методами работают правоохранительные органы и как много сидит в тюрьмах невинных людей, Лера вполне могла предположить, что и ее постигнет такая же участь, если она не успеет вовремя предпринять какие-то меры и обезопасить
Адвокат Дмитрия Сайганова Миша Минкин – почему бы и нет? Но разве он согласится работать одновременно на двух клиенток? Ведь Лена тоже обратится именно к нему. И заплатит ему такой аванс, что у того не останется никаких сомнений по поводу выбора клиентки. Конечно, он предпочтет Лену. Но, кроме Минкина, в городе не так уж и мало хороших адвокатов, другое дело, кого выбрать, чтобы выиграть эту битву с сумасшедшей Сайгановой? А почему, собственно, адвокаты? Шубин. Чем не кандидатура? Разве его агентство не специализируется на таких вот щекотливых делах? К тому же он и так увяз в этом деле и работает наверняка на Таню Камышину, больше не на кого. Из всех, кто присутствовал в тот день в Бобровке и являлся свидетелем по делу, связанному с убийствами, она – наиболее реальное и в первую очередь заинтересованное лицо и, стало быть, заказчица.
Лера налила себе чаю, села за письменный стол и положила перед собой ручку и листок бумаги. Сделала несколько глотков, встала, прошла на кухню и принесла оттуда пепельницу, зажигалку и сигареты. Вот теперь она была готова к тому, чтобы попытаться воспроизвести весь ход событий третьего сентября по памяти. Итак… Собралась странная, связанная непонятными и сложными отношениями компания. Лена и ее соперница, любовница мужа, – Ольга. Таня в обществе бывшего водителя Сайганова Саши Гольцева. Сам Сайганов и его соперник Валентин Нечаев, доктор, о котором мало кто что знал. Но, судя по всему, любовник Ольги, у которого, кажется, были планы относительно нее. Теперь – Лера с геем Прудниковым, совершенно безобидным человеком, который поплатился за свою жадность смертью. Более несовместимых людей, собравшихся в одном доме, и представить себе было трудно. Тогда зачем же было все затевать? А что, если инициатором этой вечеринки и дурацкого конкурса была вовсе и не Ольга Астрова, а сама Лена, тщательно спланировавшая убийство мужа? Нет. Глупо. Разве стала бы она приглашать столько людей, чтобы так рисковать? Предумышленное убийство предполагает отсутствие свидетелей. К тому же до сих пор неизвестно, кто убил Ольгу. То, что ее убила не Лена, Лера нисколько не сомневалась. Ольгу убил кто-то посторонний. Хотя, возможно, его наняла именно Лена. Но пока все это недоказуемо. Рассуждать на эту тему можно было бесконечно, поэтому Лера предпочла все же поверить Сайгановой и принять как аксиому тот факт, что она совершила убийство своего мужа под воздействием чувств, вызванных смертью Астровой. Чувства эти были разными, как и ее отношение к убийству и к тому, что ему предшествовало. Во-первых, это было удивление, как раз именно то, ради чего Ольга и пришла в садовый домик и вымазала себя киношной кровью. Во-вторых, радость. Лена в душе испытала чувство радости от сознания того, что она отомщена, пусть с помощью чужих рук, но все же отомщена. Ведь соперница ее была теперь мертва. И тогда, в первые минуты, когда стало об этом известно, она должна была разыгрывать скорбь по поводу потери близкой подруги. Но как продержаться и не сорваться? Она предпочла напиться. И кто знает, может, именно алкоголь и спровоцировал ее дичайший поступок и погнал ее по лестнице наверх, чтобы застрелить мужа? Эта история со старой, дребезжащей кофемолкой, которая действовала на нервы и без того находящимся в состоянии шока людям, разве не указывает на то, что убийство не было заранее спланировано? И мысль о том, что шум работающей кофемолки мог заглушить звук выстрела, разве не появилась у нее лишь после того, как пьяные гости высказали пожелание выпить кофе? Может, тот человек, который первый попросил кофе, и явился косвенным виновником разыгравшейся трагедии? Нет кофе, нет и кофемолки – и, стало быть, нет выстрела. Но разве сейчас можно вспомнить, кто первый сказал о кофе, да и какое это имеет значение сейчас, когда уже все кончено и Сайганова не вернуть?
Какие еще чувства испытала в тот день Лена? Свобода. И эти ее птичьи перья, разве не являлись они символом свободы, которой ей так не хватало? Здесь не надо быть психоаналитиком, чтобы понять это. Крылья – это свобода, это полет, это ощущение полноты жизни, это счастье. Убив мужа, она обретала эти крылья. Ведь после его смерти она становилась богатой вдовой. Сама себе хозяйка… Чем не свобода, чем не счастье? Пистолет – смерть – свобода – счастье… Ничего себе формула. Формула убийцы. Пистолет… Куда она дела пистолет? Куда спрятала? Пистолет – это улика. А яд, сулема, которым она отравила Юлика? Ведь она отравила Юлика! Пришла к нему, убаюкала своими обещаниями денег, а сама положила в чай сулему и позволила ему выпить. Разве мог он предположить, что перед ним – убийца? Если он нечаянно подслушал, как она отправляла Таню в офис за деньгами, то, конечно, понял, что дело здесь нечисто и что Сайганова имеет какое-то отношение к смерти мужа. Но вряд ли он подумал тогда, что это именно она убила мужа. А уж если он знал, что это она, то должен был поостеречься и не пить чай. Да и вообще, зачем он впустил ее в дом? Денег захотелось? Ему всегда было мало денег. Он любил деньги даже больше своих партнеров. И стихи ему надо было слагать не о мужчинах, а о купюрах… Это тоже своего рода болезнь. А теперь и он мертв.
Черные очки. Их уже нашли и отправили на экспертизу. Конечно, это ее очки. Да и повсюду в квартире Юлика ее следы. Как же иначе, ведь она бывала там часто, брала в руки какие-то предметы, посуду, пила чай или вино, мыла руки, смотрелась в зеркало. А зеркало на подставке, стоит на столике слева от печки, и на нем такие четкие отпечатки ее пальцев. Убийца разве бы оставил их? Хорошему следователю прокуратуры это не надо доказывать. Но если он подкуплен, то ничего и никому не докажешь. Ее арестуют. Может быть, даже уже сегодня, если не сейчас…
Она провела ладонью по взмокшему лбу – ее всю трясло от страха. Пожалуй, и ей теперь следует затаиться, лечь на дно… Как Таня. Но прежде она позвонит Шубину и назначит ему встречу. Они объединятся, Таня и Лера, и Сайгановой придется нелегко… Но ведь Таня была в офисе. А что, если там были деньги и она взяла их? Иначе откуда у нее деньги на то, чтобы нанять частного детектива?
И все же она нашла номер телефона Шубина и позвонила ему.
– Это Лера Тарвид. У меня есть для вас интересная информация.
Глава 18
Залитая солнцем набережная звенела детскими голосами и располагала к прогулкам и созерцанию. Тенистая аллея уводила от памятника Гагарину вдоль берега Волги в глубь сквера, к ночному клубу «Ротонда», к беседке влюбленных. Сам памятник, крайне неудачный, грубоватый и нисколько не ассоциирующийся у жителей города с космонавтом Юрием Гагариным, а скорее напоминающий гигантскую глыбу, служил своеобразным ориентиром для тех, кто хотел назначить встречу в районе набережной. Женя, выходя из машины, подумала о том, что куда приятнее ей было бы встретиться здесь с Шубиным для романтической прогулки, чем с какой-то неизвестной особой, называющей себя Астровой. Женя в машине не произнесла ни слова. Она и Шубин находились под впечатлением телефонного разговора с двойником – или тезкой – погибшей Астровой. Игорь оживился только от телефонного звонка – это была Лера Тарвид. Шубин выслушал ее, после чего передал свой разговор с ней Жене:
– Говорит, что у нее есть для нас какая-то интересная информация… Каждый день мы узнаем что-то новое, но вместо того, чтобы расследование сдвинулось с мертвой точки, перед нами всякий раз возникают очередные вопросы, которые еще больше запутывают дело. Тут еще смерть Прудникова. Надо бы связаться с Норой и выяснить, удалось ли ей снять отпечатки пальцев с солнцезащитных очков, обнаруженных на квартире погибшего Прудникова, и сопоставить их с уже имеющимися в НИЛСЭ отпечатками пальцев всех, кто гостил в тот день в Бобровке. Всех, кроме Тани Камышиной, конечно…
Они вышли из машины и сразу же увидели молодую женщину в сером брючном костюме. Высокая, полноватая, с короткой стрижкой и в темных очках, скрывавших половину лица, она стояла и оглядывалась по сторонам, как и положено человеку, пришедшему на свидание с незнакомыми людьми.
– Вы Астрова? – спросил Шубин, внимательно рассматривая женщину. – Моя фамилия Шубин, на данный момент являюсь исполнительным директором частного сыскного агентства и представляю интересы клиентов, поручивших мне расследовать убийство женщины по имени Ольга Астрова. Теперь вы понимаете, почему мы захотели встретиться с вами? – И, не давая женщине опомниться, представил Женю: – Моя помощница, Евгения Жукова. Вот наши документы.
Женщина в сером костюме сняла очки. Было заметно, что она побледнела.
– Но при чем здесь я? Думаю, это просто совпадение… Откуда вы взяли номер моего телефона? Почему вы позвонили мне?
Женя подготовилась к этому вопросу и достала из сумочки выведенный на принтере листок с отпечатанным на нем интернетовским текстом объявления.
– В каком году вы окончили школу и какую? – спросила Женя.
– В 1995-м, я училась в семьдесят третьей школе… Но в чем дело?
– Вам ни о чем не говорит это объявление? – Она протянула ей листок.