Мама для Ромашки
Шрифт:
Так мне показали, что пора бы и честь знать.
На работу прихожу в отвратительном настроении. Ноги еле передвигаются по направлению к своему кабинету, а внутри состояние полной потерянности. Мало того, что без сна, так еще и оказалась заложницей такой мерзкой ситуации. Как противостоять отцу, пока еще не понимаю. Маме говорить даже не хочу, для нее это будет лишнее волнение и лишний повод винить себя. Но и лишать семью пока еще единственного заработка вряд ли решусь.
Поговорить с дядей. Точно.
Прохожу по коридору, кивком здороваясь с парой-тройкой знакомых с первого рабочего дня лиц, и каково же мое удивление было застать в приемной скандалящего с Олесей ребенка!
Стройная брюнетка покрылась красными пятнами от злости, но противостоять девочке ей удавалось с трудом.
— Что происходит? — задаю вопрос, когда на меня обращают, наконец, внимание обе дамы.
— Да вот, — Олеся показывает рукой на девочку, — не хочет ни рисовать, ни играть. Сама не знает, чего хочет, избалованная душа.
— Я не избалованная, — тут же дает отпор милая девчушка.
Значит, Беркутову некуда было деть ребенка, раз привел ее на работу, оставив любимое чадо на эту… секретаршу. А то, что дочь любимая, не осталось сомнений еще в первую встречу в сервисе.
— Тогда почему так себя ведешь? — парирует Олеся, а ребенок упрямо поджимает губки. — Вредина…
— А пойдем ко мне, — перебиваю и протягиваю руку девочке, сомневаясь, что та согласится. Ведь непонятно, помнит ли она меня. Но оставлять наедине с этой неприятной особой Олесей — портить ребенку психику.
— А у тебя есть каландаши? — тут же оживает светловолосое кудрявое чудо с небывалым бардаком на голове.
— Есть. И фломастеры есть, и много бумаги, — приглашаю ее в свою комнатку, открывая дверь. Малышка бросает взгляд на секретаршу отца и, на прощание показав язычок, вприпрыжку вбегает внутрь. У-у-упс, глаза обиженной Олеси чуть не выкатились из орбит, что невероятно повеселило.
— Давай знакомиться, — закрываю за нами дверь и усаживаю маленькое чудо за рабочий стол. — Меня зовут Лиса, а тебя? — спрашиваю девчушку, доставая всевозможную канцелярию для ребенка.
— Ломашка, — серьезно отвечает она.
— Ромашка? — непонимающе пожимаю плечами. — Так зовут цветочек, — улыбаюсь я.
— И меня так папуля зовет, — гордо задрав носик-кнопку, отвечает девочка и двигает ближе к себе упаковку новых цветных карандашей. — Я его цветосек.
Мило и забавно. Серьезный Беркутов и маленькая дружелюбная болтушка Ромашка — совсем не вяжется одно с другим.
Первым делом занимаю ребенка рисованием. Пока маленькие ручонки калякают забавные картинки на все новых и новых листах бумаги, я набираюсь смелости и предлагаю Ромашке заплести косичку.
— А ты класиво умеешь заплитать косичку? — немного недоверчиво поглядывает на меня малышка.
— Красиво. Я и себе заплетаю иногда.
— А посему севодня не заплела?
— Потому что я бегом бежала на работу, и у меня совершенно не было времени, — подмигиваю
— Плети, — разрешают мне наконец-то, и я, тихонько посмеиваясь, достаю из сумки расческу и принимаюсь наводить порядок в буйных кудряшках.
Каждая за своим интересным занятием, мы разговариваем. И в процессе я узнаю, что о маме девочка ничего не знает. Что живут с папой одни. В большом доме, как у принцессы. Еще есть няня Нина, но она заболела. Из-за этого, видимо, пришлось Беркутову приводить ребенка на работу. Но самая важная часть беседы заключалась в походе в магазин за игрушкой Бубой.
— Ты зе знаешь Бубу? — прищурив глазки, интересуется Ромашка.
— Конечно, я тоже люблю смотреть про него мультики, — уж что-что, а общие темы для разговора с детьми я всегда найду. Мультики смотрю с завидной регулярностью. Так что, кто такой Буба, имею представление.
— Тогда пойдем с нами в магазин. Папа обещал его сегодня купить, — не отрываясь от рисунков, приглашает меня девочка.
Я даже не знаю, что ответить, и стараюсь как можно быстрее сменить тему разговора. Меньше всего мне хотелось бы узнавать своего начальника вне работы. Нет, пусть уж лучше Олесю с собой берут. Тем более она явно метит в его постель, если еще не попала, а может, и не только в постель.
Недосып явно сказался в том, что, перебирая рабочие документы, я всего на мгновение положила тяжелую голову на руки и не поняла, как уснула. Под мерное пыхтение Ромашки и воцарившуюся в кабинете тишину глаза закрылись, и я просто-напросто отключилась. А очнулась лишь спустя какое-то время, краем уха уловив посторонние шорохи.
Увидев в своем кабинете Руслана Даниловича, разговаривающего шепотом с дочерью, впала в легкий шок. Быстро заняла сидячее положение, внутренне запаниковав. Наверняка он прекрасно понял, что я спала в рабочее время, от чего бросило в жар.
— Спать на рабочем месте, знаете ли, не самый прекрасный тон, — говорит он, когда наши взгляды встречаются.
Боже, как стыдно!
— Вы правы. Исправлюсь. Простите, — отвечаю как можно спокойнее, не хватало еще разреветься от конфуза. — Ваша дочь так тихо себя вела, что меня сморило, — тут же ощущаю, как начинают пылать щеки. Хотя по его взгляду нельзя сказать, что он зол, скоре, удивлен и растерян.
— Роберта и тишина, поверь, вещи несовместимые, — усмехается мой непосредственный руководитель.
— Странно, но мне так не показалось, — вот и имя дочери знаем. Теперь понятно, почему Ромашка.
— Я себя холошо вела. И я Лису плосила с нами сходить за Бубой, — а вот это не надо знать ему. Но девочка с надеждой смотрит в мою сторону. Засада.
— Я бы с удовольствием, малышка, — стараюсь съехать с темы, но не обидеть ребенка. — Но у меня много работы. Правда. Я бы с большим удовольствием, — ловлю благодарный взгляд карих глаз Руслана.