Мама для Совенка
Шрифт:
Юля медленно кивнула. С этой точки зрения она не смотрела на случившееся. Так вот в чем причина ее ненормальной привязанности к ребенку и потребности защитить. И она была права — Совенок педагогически запущен. Причина — излишняя опека, лень и боязнь учителя отвечать за ребенка. Гораздо проще ничего не делать, отговариваясь слабостью воспитанника, чем учить и требовать результат.
— В день совершеннолетия принцы правящей ветви проходят ритуал в Огненных пещерах. Мы доказываем, что овладели огнем и можем его подчинить. Права на ошибку нет. Не справился — не вышел живым. И я вынужден сказать вам то, чего не знает Альгар. С тем уровнем подготовки, который
Юля подозревала, что ничего хорошего Совенка с этим клеймом не ждет. Куда ни кинь — всюду клин. С одной стороны смертельно опасный ритуал, с другой — порицание общества и жалкое существование вместо жизни. Большой вопрос — что лучше для ребенка.
— А если его сюда? — облизала пересохшие губы. В голове уже крутились варианты, мялась неуверенность — она логист, а ни разу не наставник. Но если иного выхода нет… А с документами можно и за деньги разобраться.
— Юля, вы хоть немного представляете, что такое воспитание огненного мага? — с иронией вскинул брови Фильярг. Девушка побледнела. К-какого мага? Огненного? Мамочки! А костюма пожарника ей предоставят?
— Простите, не хотел вас пугать, — его высочество попытался сгладить неловкость улыбкой. — К тому же первые проблески начнутся месяца через три. Вас научат, как с ними справляться.
Хм. Юля взглядом нашла за стеклом шкафчика бутылку мартини — с Восьмого марта осталась. Желание напиться сделалось просто неприличным для пяти утра.
— А если я откажусь?
Выпроводить его высочество и напиться. Прекрасный план, потому как Юля точно была уверена — под царственным взглядом алкоголь в горло не полезет. Да и бокал скорее всего постигнет судьба чашки — быть вылитым в раковину.
Его высочество вариант с отказом не оценил. Проследил за взглядом, осуждающе нахмурился и решил отвлечь местным фольклором.
— Недалеко от дворца, напротив Черного пляжа, есть скала. С ней связана легенда. Давным-давно жил юноша, ассар. Но невеста юноши не захотела принять чужого ребенка, как и делить с ним нареченного. Она требовала, чтобы юноша оставил мальчика. Хотела, чтобы в семье были только их дети. Чтобы юноша ушел работать к ее отцу, а ученика бросил. Но ассар не может оставить ребенка. Тот юноша любил их обоих с одинаковой силой: невесту и ученика. Когда он плавал в море, сердце от боли и невозможности сделать выбор разорвалось пополам. Он умер, а на месте его разбитого сердца образовалась скала.
Юля сглотнула. Сказка ложь, да в ней намек. Неужели ее ждала судьба несчастного юноши? Жесть.
— Это значит, я не могу бросить Совенка? — тихо спросила. Она была не против остаться с Алем, но возможность повторения сердечного приступа напрягала.
— Это значит, мы решим вашу проблему, вы не будете беспокоиться за маму и сможете спокойно быть с Альгаром.
Звонок в дверь прервал их разговор.
— Что это? — спросил, мгновенно насторожившись, Фильярг.
— Кого-то принесло, — ответила, вставая Юля. Пять утра… И кто это? У нее дома два состоявшихся мага огня и один потенциальный. Самоубийца?
— Объявился, — нехорошо так прищурился Четвертый, глядя в сторону входной двери, и скомандовал: — Открывайте.
В дверной глазок Юля все же посмотрела. Ошарашено полюбовалась на ярко алые розы, за которыми и человека
— Доброе утро, Юлия Андреевна, — широко улыбнулся «русский», протягивая огромный — роз на пятьдесят букет, — это вам.
— Не такое уж и доброе, — не согласилась Юля, но цветы все же взяла. Да и как тут устоять, когда ей в жизни не дарили такого богатства. Еще и запах… Она вдохнула тонкий аромат, прикрыла глаза, наслаждаясь.
— Так вот, что вы любите, — задумчиво проговорили за спиной, возвращая к действительности. Сплошной принцизм, куда не ступи, — раздраженно подумала Юля.
— Раз вы здесь, еще и в компании Четвертого, значит, пришла пора запасного плана, — широко улыбнулся «русский», совершенно не смутившись холодностью приема. Поднял руку, демонстрируя фирменную коробку с тортом из «Буше».
— Предлагаю объявить перемирие и заесть недоразумение сладким, — провозгласил гость с такой завлекательной улыбкой, что Юля невольно залюбовалась. Была у «русского» некая легкость в общении, которая сразу располагала к себе.
— А я думал, дорогой кузен, ты сдался и решил поработать на рудниках, — едко проговорил Фильярг. Юля вскинула брови — какие рудники? Неужели «русского» собирались упечь за то, что способствовал побегу Аля? Совершенно недемократичный мир. Впрочем, нет. Какое-то равноправие в нем есть, раз кузены наследных принцев отбывают наказание на рудниках.
— За последние сутки я не присел ни разу, — возмутился гость и, не дожидаясь приглашения, прошел в квартиру, разулся, закрыл за собой дверь, демонстрируя навыки бывалого путешественника в этом мире.
Из комнаты выглянул Третий, округлил глаза на букет, кивком поздоровался с кузеном, но тут же исчез обратно, притянутый голубым экраном.
Гость оглядел Юлю усталым взглядом, попросив слабым голосом:
— Чаю нальете или сразу к делу?
Какой русский не помнит про «накорми, баньку истопи».
— Проходите, — посторонилась, пропуская мужчину на кухню, и со словами: — Ваза в гостиной на полу, — «обрадовала» его высочество букетом роз. Тот не понял. Пришлось впихнуть цветы в руки принца. И головой мотнуть в сторону гостиной. Слуг у нее нет, придется его высочеству поработать ручками.
Фильярг проводил прищуренным взглядом утекшего на кухню кузена. Его появление радовало и одновременно настораживало. Явно не с пустыми руками пришел и розы здесь ни при чем. Впрочем главное, чтобы идеи дурного кузена сработали. Лично он чувствовал приближение тупика. И не слишком далеко продвинулся в решении проблемы. И почему эта упрямая женщина так сильно вцепилась в семью? Сама же говорила — живет одна, к чему эти сложности? Сказать матери, что уезжает, выходит замуж, он даже готов сыграть роль жениха. Но сердце подсказывало — не все так просто. Фильярг, обжегшись, торопиться не желал. Слишком разные миры — насмотрелся, пока искал Альгара. Еще больше останавливал страх. Он не хотел снова сжимать в объятиях женское тело, напряженно прислушиваясь к неровной работе Юлиного сердца. Каждый пропуск ритма вызывал приступ паники — а если остановится? Но сердце продолжало биться, пусть и неровно. И сейчас Фильярг готов был пойти на все, чтобы эта невыносимая, упрямая женщина добровольно согласилась стать ассарой. Он даже готов сотрудничать с кузеном, которого всегда недолюбливал, лишь бы его идеи оказались толковыми.