Мама по контракту
Шрифт:
Повезло, что малышка оказалась такой тихой и не капризной. Мы были рядом всего ничего, а я уже заметила, как она всегда внимательно слушает, когда ей рассказываешь что-нибудь, как она любит задумчиво рассматривать что-то новое. А еще во сне приползает под бок и так прижимается крепко, пальчиками за руку держится… Сердце снова сжимается от мысли, что сейчас она совсем одна. И за такой вот крохой гоняются какие-то придурки, чтобы ее отцу отомстить. Звери последние, ничего святого.
Когда подхожу к знакомому дому, поневоле ускоряю шаг. Хочется как можно скорее уже поставить на пол неподъемную сумку,
Если честно, даже сейчас я оказалась не готова к встрече с мамой. Всю дорогу мысли были заняты другим, и я толком не придумала подходящих слов, чтобы хоть как-то человеческими словами описать ситуацию. Судя по тому, что ворота и дом оказались открытыми, сегодня был не мамин день дежурства в школе. И чем ближе я подходила к дверям, тем сильнее колотилось сердце.
Надеюсь, все пройдет хорошо и хотя бы против Леси эти пару дней мама не будет против… Во дворе и на огороде ее не видно, поэтому я сразу вхожу в дом. Она не сразу замечает меня: возится с тестом, наверное, снова собирается обожаемые Илюшкой пончики делать. На скрип двери она оборачивается и лицо мамы вытягивается от удивления.
— Ох боже, Сонечка! — охает она, увидев меня на пороге с Лесей в одной руке и вещами в другой. Мама закрывает рот ладошкой и оседает на стул.
А я… я слова не могу вымолвить. Только шепчу хрипло:
— Мама… — и начинаю горько плакать.
Роняю сумку на пол и прижимаю малышку к себе. Наверное, сказывается вчерашнее напряжение, потому что слезы текут сами собой, а я не могу их ни остановить, ни сказать ничего толком. Ни что меня из института отчислили, ни что похитили вчера и чуть не убили, ни что, если бы не чужой незнакомый мужчина, я бы на пороге сейчас даже не стояла.
Но мама-то этого не знает, да и не стоит ей говорить. Только распереживается еще больше. Может быть поэтому она воспринимает мои слезы совсем иначе и бросается ко мне:
— Сонечка, дочка, ну ты что! Ой, перестань, а то я сама сейчас расплачусь, — она быстро вытирает руки, обнимает меня, выдавливает улыбку и забирает с рук хныкающую Лесю, — Посмотри вот, малышку напугала.
Я торопливо вытираю слезы и не решаюсь сделать шаг. Но мама кивает:
— Заходи скорее. Чай будешь? Или, может, ты проголодалась? Малышку давно кормила?
— Нет, не буду. Спасибо, мам. Лесю надо покормить, наверное, — выдыхаю, проходя на кухню и опускаясь на стул.
— А, так эта красотуля Леся? Привет, зайка, я Нина, — мама ставит девочку на ноги и весело ей подмигивает.
Сама не могу сдержать улыбки, глядя на то, как Леся сразу заулыбалась, мгновенно забыв про все плохое.
— У меня с собой есть для нее еда, — опоминаюсь я и бросаюсь к сумке, в которую сложила немного вещей, что привез вчера Демид, и еду для ребенка.
Ставлю на стол несколько баночек пюре и молочную смесь. Мама пока отпускает Лесю на пол и принимается готовить для нее молоко из смеси.
— А институт? — мама поднимает на меня глаза и смотрит таким проникновенным взглядом, что я снова ощущаю безмерное чувство вины. Оно накатывает удушающей волной. Не могу из себя и слова выдавить, признаться, как я ее подвела.
Мама растила меня без отца — он погиб еще когда я была маленькой. Потом, когда я уже выросла, вышла замуж, но отчим не задержался надолго. Нашел себе новую женщину и с тех пор не вспоминал ни про Илью, ни про Валю. Только раз в месяц от него алименты приходили — три тысячи рублей. Ради того, чтобы не платить ни копейки больше собственным же детям, он даже зарплату официальную себе сделал мизерную… А я просто не могла бросить ни маму, ни брата с сестрой, поэтому и помогала, как могла. Как лучше хотела. Допомогалась…
Мама понимает без слов. Только качает головой и улыбается ободряюще:
— Ничего, ничего. Все хорошо будет, Соня.
Улыбается, но по глазам вижу — расстроена, и это еще мягко сказано. Хочу ей сказать, что еще ничего не кончено, все равно я своего добьюсь: и образование получу, и работу хорошую найду. Но слова застревают в горле. Может, потому что я сама во все это уже мало верю. Из-за всех этих неудач руки просто опускаются.
— Как так вышло-то, дочка? — тихо спрашивает мама.
Ее голос вырывает меня из раздумий, и я сначала не понимаю, о чем она, а после вздыхаю:
— Просто я никак не смогла учебу с работой совместить.
— Да нет, я о малышке. Почему же ты мне не сказала, что беременна?
Становится нестерпимо стыдно. Черт, что же я сразу все не прояснила! Еще и разревелась на пороге, неудивительно, что подумала она, что я плачу из-за того, что с ребенком на руках домой вернулась.
— Мама! Это не моя дочь, это… дочка подруги, она попросила с ней посидеть пока.
Мы встречаемся взглядами, и я понимаю, что мама не верит.
— Сонь, ну зачем же говорить так про свою дочь? Ну вышло так, что же ты сразу… не убью же я тебя за это, право слово, — качает она головой укоризненно. Поднимает Лесю на руки и дает ей в руки еще теплую бутылочку смеси. Малышка сразу же доверчиво прижимается к маме и сразу засовывает соску в рот.
— Мам…
— Ничего, Сонь, я помогу. Воспитаем, — мама взъерошивает короткие волосы на голове Леси и улыбается ей, — Только вот… зря ты мне все же не сказала, что я бабушкой стала. Тебе, наверное, совсем тяжело одной в первые месяцы было. А я бы помогла… смотри, как мы ладим здорово. Да, солнышко? — улыбается она Лесе.
— Мамуль, но это правда… — пытаюсь оправдаться я, но заслуживаю только укоризненный взгляд.
— Приляг отдохни с дороги, а потом поговорим. А то сейчас Илья с Валюшкой прибегут домой, даже не подремлешь. Я пока посижу с Лесей.
Снова тяжело вздыхаю. Сил спорить нет, тем более мама, кажется, наоборот, была уверена, что я так отговариваюсь, чтобы оправдать себя.
— Ладно, — говорю я и действительно ухожу в комнату.
С мамой Лесю оставлять не страшно, тем более, они и правда с первых минут хорошо поладили. Обессиленно падаю на свою кровать и обвожу комнату взглядом. На плечи грузом падает безысходность. Для кого-то другого, может, такая неудача с институтом ничего не значит, но для меня это почти приговор. Еще и Демид удружил — теперь такие сплетни будут ходить, хоть из дома не показывайся…