Мама, я рокера люблю!
Шрифт:
– П-простите. Я протсо хотела сказать, что мы там ждем, - выпалила я, от ужаса меняя местами буквы, и захлопнула дверь. Мне даже пришлось прислониться к холодной стене, чтобы прийти в себя, хотя больше всего мне хотелось бежать оттуда, да так, чтоб пятки сверкали.
Когда я все-таки добралась до машины, у меня, видимо, было такое лицо, что все тут же решили, что случилось что-то страшное.
– Элис, что случилось? Тому не дают выйти? Тебе кто-то напугал? – посыпались со всех сторон вопросы.
– Нет, с Томом все в порядке, - как можно более спокойно проговорила я. – Он вернется, как только ему закончат
В салоне наступила гробовая тишина. И я подумала, что скорее всего она вызвана не действиями Тома, а моими словами.
– М-да, - только и смог сказать Пит, и в этот миг, словно в подтверждение моих слов, показался Том, бегущий к автобусу.
– Хорошо бежит, - заметил Рич, и все громко фыркнули, а я почувствовала, что на меня накатывает истерический хохот.
– Ну что? Как девочка? – стали хлопать его по плечам и спине ребята, громко хохоча.
– Какая еще девочка? С чего вы взяли? – отмахивался он.
– Брось. Нам Алиса все рассказала.
– Алиса? – переспросил он и в упор посмотрел на меня, от чего мне захотелось сквозь землю провалиться, словно это он меня застал со спущенными штанами, а не наоборот.
– Могла бы и промолчать, - беззвучно проговорил он.
– Мог бы и дверь закрыть, - так же беззвучно ответила я.
– Да, пресс-атташе у вас не промах, - подлил масла в огонь водитель автобуса.
– Да, не промах, - ответила я с достоинством. – А если вам что-то не нравится, то в следующий раз не надо меня ни за кем отправлять. Не думала, что вам правда глаза колет.
– Больше не будем, - торжественно пообещал Пит.
– Ничего нам не колет, - ответил Том, плюхаясь рядом и кладя руку мне на плечо. – Тебе понравилось то, что ты увидела?
– Нет. А что, должно? – попыталась я освободиться из его объятий.
– Мне показалось, что ты под впечатлением, - ответил он, не отодвигаясь, но руку убрал.
– Куда едем? – спросил водитель.
– В гостиницу, - пискнула я, но все стали дружно требовать ехать в клуб. Только Крис молчал. Похоже, ссора с Сандрой нанесла ему такую душевную травму, что ему было абсолютно все равно.
– Ничего, я сейчас отвезу вас в клуб, а потом закину вас в отель, - подмигнул мне водитель.
– Благодарю вас, - ответила я и, уставившись в окно, следила, как одни неоновые афиши и витрины сменяют другие.
– Ты хорошо подумала насчёт клуба? – спросил меня напоследок Том.
Успокоив его тем, что не передумаю, я попрощалась, и мы с водителем поехали в отель. По дороге он пытался заговорить со мной, отвесив комплимент моей решительности, но меньше всего я была расположена к разговорам с посторонними, а потому мягко пресекла его попытки.
Приехав в отель, я искупалась и легла спать. Я не страдала, не плакала, в моей голове было прохладно и пусто. Поэтому я легла и проспала без снов до утра.
========== Глава 15 ==========
29 декабря
Сегодня был очередной концерт. Все было так же замечательно, но я не могла веселиться так беззаботно, как вчера. Поэтому я следила за всем глазами стороннего наблюдателя с туманной улыбкой лермонтовского Демона. Я не стала выяснять у ребят обстоятельства их вчерашнего похода в клуб, сами они тоже особо не распространялись,
Я же после концерта вновь сразу отправилась в отель, не дожидаясь продолжения банкета. А ребята, как выяснилось наутро, тоже особо не веселились, а занимались сборами аппаратуры. Ведь это был последний концерт в Нью-Йорке. Завтра после обеда мы улетаем в Чикаго, потом нас жду Сан-Франциско, Феникс и Лос-Анджелес, а потом мы вернемся в Лондон и займемся записью нового альбома, вернее ребята будут писать альбом. А я займусь своими делами пресс-атташе.
Альбом обещает быть интересным. Пару песен Том исполнил на сегодняшнем концерте, они просто супер. Он даже политику умудрился впутать в свое творчество, чего с ним раньше никогда не случалось. Назвал одну из песен «Нефть» и посвятил ее проблемам Ближнего Востока. Странно, что американцы восприняли ее так хорошо. Подвоха что ли не увидели? Или действительно так недовольны политикой своего правительства? Как бы там ни было, но я горжусь Томом, исполнившим со сцены в самом сердце Штатов этот антиамериканский гимн.
30 декабря
Итак, мы снова летим в самолете. Накануне я посмотрела по телевизору фильм «Чужой билет» и теперь никак не могу отделаться от мысли о том, не станет ли этот полет для нас последним. В начале полета я с нежностью посмотрела на ребят и подумала, что они и не подозревают, какие жуткие мысли бродят в моей голове. Сидящий напротив Пит подмигнул мне и сочувственно спросил:
– Всё работаешь?
– Да, - кивнула я, ничуть не краснея от собственной лжи, и продолжила строчить свой дневнике. Если мы разобьемся, то после крушения мои записи могут уцелеть, и историки получат сведения о последних минутах жизни музыкантов известной рок-группы «Whitchstone Pictures». Я посмотрела на спящего Тома. Во сне он казался таким милым и беззащитным. Я подумала, не люблю ли я его больше таким, спящим или поющим со сцены, или вообще в те моменты, когда его нет рядом. Может, я влюблена вовсе не в реального человека, а в его внешний облик и приукрашенный моей фантазией его внутренний мир? Есть ли что-то общее между настоящим Томом Тэндли и человеком из мира моих грёз? Может, и любви никакой нет, и она тоже всего лишь плод моего воображения? Не слишком ли легко я восприняла тот факт, что он спит с другими женщинами? Может, если бы я любила его, я должна была зарыдать и забиться в истерике, а не спокойно проспать всю ночь после того случая в гримерке? Или жизнь настолько закалила меня, что я просто разучилась испытывать столь острые чувства? И потому всё переживается проще, будь то измены любимых или предательства друзей?
– Сколько можно строчить, Элис? – не выдержал Крис, сидящий рядом. – У тебя рука не болит?
– Я пишу хроники. Вдруг произойдет катастрофа и мы исчезнем с лица земли. А потом кто-нибудь найдет эту тетрадь и узнает, о чем думали пассажиры в последние минуты. И мои родственники получат миллионы, продав ее на аукционе, как вещи с «Титаника», - ответила я.
– Боже, ты ни о чем более радостном не можешь думать? – скривился он. – В жизни итак мало приятного, чтобы еще ожидать смерти.