Мама
Шрифт:
К концу мая Димка уже крепко стоял на ножках и бойко передвигался по кровати, держась рукой за перекладину.
— Он у тебя рано пойдет, — говорили мамы в сквере. Приятно было поставить Димку на скамью и слушать, как восхищаются прохожие:
— Смотрите — крошечный такой, а вот-вот сам пойдет!
Как-то подсела пожилая мама, которая рассказывала о своем большом сыне. Поздоровалась приветливо. Изменилась она: похудела, постарела.
Светлана
— Как поживаете? Вы не хворали? Что-то давно вас не видно.
И совсем нечаянно, вдруг, та рассказала о своей беде. Ушел муж, у него другая семья. Сын переживает… Да и материально труднее стало.
— Ведь я не работаю. Да и специальности у меня никакой нет. Правда, муж дает деньги, сына он любит, всегда баловал: хочешь телевизор — вот тебе телевизор, захотел мотоцикл — на тебе мотоцикл. Теперь, конечно, не то, приходится жаться. А когда-то еще мальчик на ноги встанет!
Светлана невольно прижала к себе Димку.
— Ведь ваш мальчик кончает в этом году?
— Да, скоро экзамены. В институт хочет потом. Отец обещал помочь. Если поступит и уедет учиться, я тоже с ним. Уж как-нибудь устроюсь. Не могу одна.
Встала и пошла отяжелевшей походкой. Светлана, посадив на колени Димку, долго смотрела ей вслед.
XVIII
— Светланка, слушай, меня в Москву посылают, месяца на три. И вот я подумал: что, если нам всем вместе поехать, лето пожить дома? Как ты скажешь?
— Когда ехать?
— В конце июня.
Три месяца — значит, и сентябрь тоже… Значит, и в этом году с работой не получится. Но зато не думать о даче. И Димке там будет неплохо — сад. Интересно, когда у Нади отпуск. Кажется, она приезжает к матери каждый год. Ну, и увидит, что Косте хорошо, что у него сын растет… а у нее-то дочка!
Все эти мысли и даже глупая, чужая какая-то мысль о преимуществе сына перед дочкой промелькнули, пока наливала Косте суп.
— Поедем, конечно.
У Кости виноватый вид.
— Я ведь знаю, ты хотела осенью вернуться в школу, если как-нибудь удастся пристроить Димку. Но ведь, я думаю, и среди года можно?
— Да, может быть. Костя, но ведь там твои родственники живут, как же мы?..
— Тетя Леля сейчас одна. Ее дочка геолог, уезжает на целое лето. Да ведь три комнаты. Разместимся. Я думаю, она тебе поможет с малышом. Тетя Леля очень милый человек. Хотя…
Это «хотя» повторилось позднее, когда они все трое сидели в поезде.
— Я тетю Лелю очень люблю, — говорил Костя, — хотя она немножко, как говорится, «с чудинкой». И мама ее любила. В общем, она очень милый человек, но…
— Ничего, — весело сказала Светлана, — я теперь знаю: у каждого человека,
— Вот-вот.
От станции шли молча. Светлана чувствовала, что Костя взволнован — почти четыре года он не был здесь, со смерти матери. И самой было тревожно и странно. Так часто приезжала сюда на каникулы, еще девочкой, столько связано с этими местами и хорошего и грустного…
Много новых домов. Молодые деревья подросли… Вокруг соседнего участка — новый забор…
А вот и калитка — старая знакомая.
Костя нес чемоданы, Светлана — Димку. В саду стояла худенькая девушка с очень светлыми волосами, загорелая, в сарафане. Обернулась на скрип калитки — и оказалась довольно-таки уже старой женщиной. А волосы такие светлые потому, что наполовину седые. Лицо доброе, рассеянный взгляд, морщинки около губ и глаз.
— Костя, папиросы у тебя есть?
— Есть, тетя Лелечка, вот, пожалуйста. — (Специально для нее на вокзале купил.) — Здравствуй, между прочим.
Тетя Леля закурила, прищурилась и только тогда наконец поцеловала его в щеку:
— Здравствуй, дорогой. А это Светланочка? И сын? Очень приятно. Костя, я нашла на чердаке твою старую кровать. Только сегодня класть туда мальчика нельзя: я покрасила ее масляной краской и она пачкает.
На площадке перед террасой действительно стояла немножко уже помятая, но свежевыкрашенная белой краской детская кроватка.
— Неужели я когда-нибудь в ней спал? Удивительно, как она сохранилась!
Тетя Леля продолжала, вся в облаках дыма:
— Сегодня ко мне заходила Александра Павловна Зимина, так она говорит, что эта краска никогда не высохнет, что у них один раз покрасили такой краской кухонный столик… Не люблю я ее, — перебила она самое себя, — и Надю не люблю. Вот муж у Нади очень приятный. А девочка у них чудесная. От моей Зиночки вчера было письмо, так она пишет…
Светлана все еще стояла с Димой на руках, ища глазами скамейку, чтобы присесть: как-никак хоть и худенький, но девять килограммов Димка весил. Костя один чемодан держал в руке, другой поставил на землю, когда доставал папиросы.
— Тетя Леля, может быть, мы войдем в дом? А то, я вижу, Светлана…
— Да, да, как же, идите, разумеется. Не зацепитесь за кровать. Эта краска ничем не отмывается. Обед я сегодня не варила, но есть молоко и яйца…
Они вошли в дом. Тетя Леля вынула из буфета стакан молока и два яйца. И вдруг оглянулась тревожно:
— Где же мои кошки? Я вижу только двух!
Она поспешила на террасу. Обернулась на ходу:
— Костя, вы устраивайтесь у мамы в комнате и в столовой, а я буду у тебя.