Маньчжурский кандидат

Кондон Ричард Томас

— Сэр?

— Сенатор Айзелин принадлежит к тому типу людей, которые, столкнувшись с противодействием в проблеме, столь близко его затрагивающей, будет днями и ночами трудиться, чтобы блокировать все ассигнования на оборону. Сенатор Айзелин способен разнести в пух и прах все военное ведомство, если расследованию дела, связанного с его героическим пасынком, будет дан ход. Он предпримет поход против армии Соединенных Штатов, по своему разрушительному воздействию превосходящий последствия любого военного конфликта, когда-либо имевшего место в нашей истории. Мне приказали сообщить тебе все это, чтобы ты понял, какая огромная ответственность ложится на твои плечи, но

это попирает все, чему я служу всю жизнь. Теперь, также выполняя данный мне приказ, я попытаюсь запугать тебя. — Голос генерала дрожал. — Если ты и дальше будешь настаивать на военном суде над собой с целью выяснения, насколько законно Реймонд Шоу получил Почетную медаль, тебя ждет одиночное тюремное заключение.

Марко, не отрываясь, смотрел на генерала.

— Армия, как известно, до сих пор функционировала на основе системы приказов. Не забыл еще? Должен сказать тебе, меня предупредили, что не следует ограничиваться одними угрозами. Сенатор Айзелин решил, что я должен предложить тебе взятку. Если ты наплюешь на свою офицерскую честь и подпишешь бумагу, подготовленную юрисконсультантом сенатора Айзелина, где даешь гарантию, что не станешь настаивать ни на каком расследовании, я должен сообщить тебе о присвоении нового звании, сначала — подполковника и почти сразу же после этого — полковника.

Отвращение поднималось в душе Марко, словно пена в узком бокале с пивом. Он не верил своим ушам. Генерал достал из кармана гимнастерки бумагу и положил ее на дальний конец стола перед Марко.

— Пусть Айзелин подавится, — сказал он. — Я приказываю тебе подписать это.

Марко взял со стола ручку и подписал бумагу.

— Спасибо, майор. Вы свободны.

Марко покинул генеральский кабинет в 16.21. В 16.55 генерал Джоргенсон застрелился.

XV

Во всех языках мира есть выражение, каждое слово которого ценится на вес золота: «любовь доброй женщины». Это надо понимать так, что фраза не теряет своей ценности, сколь бы ни позорно было прошлое или бесперспективно будущее того, кто ее произносит. Горечь и доброта гоняются друг за другом вокруг нее, словно вокруг древа истины, и доброта может смягчить горечь, а горечь может выхолостить доброту, но ни то, ни другое не может изменить своей сути, поскольку любовь доброй женщины — это не поддается определению. Эту фразу можно произносить с сарказмом или иронией, что лишь подчеркивает, с чем остается тот, кто лишен такой любви, какие развалины способна оставить после себя злая или глупая женщина. Эти три слова не нуждаются в подсветке чувством или сантиментами. Они — истина, которая сияет собственным светом и пребудет вовеки.

Юджина Роуз Чейни была доброй женщиной и любила Марко — факт, дающий ему огромное преимущество. Такая любовь генерирует энергию, способную двигать горами.

В тот день все свои служебные дела Юджина Роуз делала дома, поскольку знала, что Марко позвонит из квартиры Реймонда Шоу, как только проснется. Ее босс, Джастин, превысил кредит в банке, и Рози ужасно раздражало, что его будут «доставать» из-за этого. Джастин немного превышал кредит примерно раз в два месяца, но на этот случай у него всегда имелся депозит, который он держал в банке не только надежном, но и процветающем. В одиннадцать часов позвонили из строительной компании по поводу счетов, относительно которых у дирекции компании возникли сомнения. На все их вопросы у Рози были наготове единственные ответы, принятые в христианском мире. В результате она смогла урезать стоимость сооружения камина в главном зале замка на четыреста одиннадцать

долларов шестьдесят три цента. После этого позвонили еще шестнадцать человек — от инвесторов по жилищному строительству и до пресс-агентов ресторанов здорового питания, и всем им требовались билеты на самые разные спектакли. Чтобы решить эту проблему, Рози пришлось изобрести новую отговорку — слухи, кстати, возникают именно таким образом — она постоянно повторяла, что, конечно же, они в курсе, что в Нью-Йорке билетов на всех никогда не хватает, так что положение спасают лишь загородные театры.

Так что и эту атаку она отбила.

Когда в семь десять вечера Марко так и не позвонил, Рози решила, что он, наверно, пытался, и не раз, но у нее все время было занято. Ну, тогда она сама позвонила Реймонду домой; номер Марко написал ей на клочке бумаги, и каждая цифра, каждая буква этого номера звучали для нее так, будто он сам шептал их ей на ухо. Раздались гудки, но не успел Реймонд ответить, как хлопнула дверь лифта, после чего наступила тишина, а потом в коридоре рядом с дверью Рози зазвучали шаги. Это, наверно. Марко, решила она. Бросила телефонную трубку на рычаг и метнулась к двери, поправляя растрепавшиеся волосы; ей хотелось открыть дверь до того, как он позвонит.

Майор выглядел ужасно.

— Давай поженимся, Рози, — сказал он, перешагнул через порог и обнял ее с таким видом, точно она была его единственной опорой.

Марко поцеловал Рози. Она закрыла дверь и, в свою очередь, поцеловала его. В результате колени у него стали, как кисель.

— Когда? — спросила она.

— Не откладывая. Как быстро это можно сделать в этом штате?

Рози снова поцеловала Марко и прижалась к нему животом.

— Я хочу выйти за тебя замуж, Бен, даже сильнее, чем хочу снова сходить в итальянский ресторанчик. Это чтобы ты понял, как сильно. Но мы не можем пожениться так быстро.

— Почему?

— Бен, тебе тридцать девять. Мы встретились три дня назад, и за это время нельзя разглядеть человека — ни с высоты птичьего полета, ни в микроскоп. Если мы поженимся, Бен, и, пожалуйста, заметь, я сказала — если мыпоженимся, а не если явыйду замуж — наш брак должен сохраниться, потому что, если у нас ничего не получится, я сопьюсь, или ударюсь в религию, или стану республиканкой. Поэтому давай подождем еще неделю.

— Неделю?!

— Пожалуйста.

— Ну, ладно. Говорят, можно перезреть для решений такого рода, но, ладно, подождем неделю. Но за это время мы соберем все нужные бумаги и сделаем анализ крови, и дадим объявление об оглашении в церкви, и продумаем имена детей, и купим кольца, и обзвоним родных…

— Родных?

Он некоторое время пристально вглядывался в ее лицо.

— У тебя никого нет?

— Нет.

— Ты сирота?

— Еще ребенком я привыкла думать, что одна уцелела на космическом корабле, обстрелянном марсианами.

— Очень сексуально.

— Ты выглядишь ужасно, но совсем не так, как вчера. Мистер Шоу сказал, что ты спал всю ночь. И спал спокойно.

— Вот оно что! Ты разговаривала с Реймондом.

— Сегодня утром. Он очень официально говорил о тебе.

— Бедняга Реймонд. Я единственный, кто у него есть. Хотя он, в общем-то, ни в ком не нуждается. У старины Реймонда душа способна принять всего двух-трех человек. И я один из них. Еще есть девушка, из-за которой, мне кажется, он плачет за запертой дверью. Места осталось еще только для одного. Надеюсь, это не из-за того, что вы сговорились с Реймондом, но меня снова отзывают в армию.