Маневры 4
Шрифт:
Глотнув из фляи воды, мой НШ продолжил:
— В настоящий момент, с учетом обнаруженных боеприпасов и топлива, мы имеем по три БК на орудие и по две заправки на единицу техники для самоходок. С танковым взводом ситуация хуже по боеприпасам к «тридцатьчетверкам», с топливом как и в дивизионе. Весь личный состав наших подразделений перевооружен стрелковым оружием этого времени, боеприпасов к которому пока в достатке. Хорошей новостью стало обнаружение на складе тяжелого стрелкового вооружения, патронов к ПТР, калибром 14,5 мм, которые подходят к нашим КПВТ, жаль только, что этих патронов не так много. Но… в качестве запасного варианта происходит накопление 20-мм автоматических трофейных пушек и боеприпасов к ним. Они легко устанавливаются на лафеты вместо КПВТ… Благодаря самоотверженному труду нашей медслужбы, потерь
Слушая Едрихина, я подумал, что как ни жаль, но найденные склады придется скорее всего бросить, а я ведь даже не знаю толком, что там еще находится! Только пару складов я осмотрел и то очень бегло. Поэтому, когда НШ закончил доклад и спросил, есть ли вопросы, то сразу поднял руку один из офицеров и спросил:
— А можно узнать подробнее, что находится на других складах, ведь кроме патронов к КПВТ, там наверняка есть масса интересных и полезных вещей?
— Кроме обнаруженного вами склада, найдены еще три. Вещевой, ГСМ и тяжелого стрелкового вооружения, который, как я понял, вас больше всего и интересует.
Порывшись в своих бумагах, Едрихин достал листок, и стал зачитывать:
— Имеется тридцать крупнокалиберных пулеметов ДШК на универсальных станках Колесникова, сорок пять станковых пулеметов ДС-39 и пятьдесят пулеметов «Максим». Боеприпасы, калибра 12,7 мм, около ста тысяч патронов и калибра 7,62, почти полмиллиона патронов. Есть тридцать однозарядных противотанковых ружей, типа ПТРД, калибра 14,5 мм, и шесть тысяч патронов к ним. Кроме того, имеются шестьдесят штук 50-мм минометов и такое же количество 82-мм минометов. Мин, по три тысячи, каждого калибра. Вот такое богатство. Еще вопросы есть?
У меня, да видно и у других офицеров и прапорщиков, вопросов больше не было.
— Раз вопросов больше нет, начнем обсуждение ситуации и послушаем, что нам скажет прапорщик Валентир. Приготовится… — тут Едрихин склонился над списком личного состава, и назвал фамилию одного из наших фельдшеров, тоже прапорщика.
Поднявшийся со своего места, Валентир смущенно откашлялся, собираясь с мыслями. Коренастый, широкий в плечах, с простым открытым лицом, он на первый взгляд, выглядел неуклюжим, глуповатым увальнем. Однако все у нас в дивизионе знали его быстроту, отточенность движений и острый проницательный ум. Он раньше служил в разведке, в Афганистане, где был серьезно ранен и из-за этого уволен в запас по состоянию здоровью. Вернувшись домой, он смог восстановиться и опять попросился на службу. К нам в дивизион он пришел на должность командира хозвзвода, чтоб «пересидеть», пока освободится должность в разведбате соседней дивизии, но как говорится пришелся ко двору, да так у нас и остался. Мои офицеры, прапорщики и солдаты уважительно называли его, «наш зам по тылу».
— Положение дивизиона сейчас, — не спеша, и тщательно подбирая слова, начал Валентир, — очень не простое. Особенно после того, как мы залили немцам шкварчащего сала за воротник. Вспомните хотя бы «Юнкерсы» и «Хейнкели». Думаете это осталось в немецких штабах без внимания? Так что легкой жизни у нас не будет! Да и после нашего нападения на колонну, немцы нас в покое не оставят. Если будем сидеть на попе ровно, то рано или поздно мы неминуемо попадем в окружение, а прорываться из него к своим, без предварительной разведки и договоренности с нашими передовыми частями, я считаю, неразумно. При такой попытке прорыва, наши могут принять нас за наступающих немцев, тем более, что вид нашей техники не знаком здешним солдатам. В результате, по нам будут стрелять и немцы и наши, что приведет к большим потерям в технике и людях. Поэтому, я считаю необходимым, срочно сформировать группу и готовить ее к отправке ее через линию фронта, для согласования места и времени прорыва дивизиона. Тем более, что у нас есть готовая группа спецназа… Отправляемая группа должна иметь частоты и коды для связи командования Красной Армии с дивизионом. Сам дивизион, все это время должен рейдовать параллельно линии фронта, на удалении пятьдесят — сто километров от нее. У меня все.
Кстати, пока Валентир будет говорить, мне нужно привести в порядок свои мысли и набросать хотя бы примерный план своего выступления, а ведь так хотелось внимательно послушать, что он скажет. Постепенно очередь дошла до любимца всего нашего дивизиона командира взвода управления самаходного дивизиона лейтенанта Бака. За ним будет вступать командир тоже взвода управления, но уже первой батареи лейтенант Джулай.
Миша Бак несмотря на свой возраст высказал на мой взгляд более взвешенный взгляд на ситуацию:
— Рейдовать это конечно интересно, и не побоюсь даже сказать что очень захватвающе, но прапорщик забл о том, что в нескольких километрах от нас находится куча гражданских… Как с ними быть? Ведь у них тоже есть много чего интересного для противика! Считаю, что необходимо срочно эвакуировать их. Как людей так и имущество, до последней иголки! Я закончил!
— Хорошо, — сказал Едрихин, — лейтенант Джулай, вам слово.
— В общем, я во многом согласен с тем, что говорили предыдущие товарищи… Но, я предлагаю отправить на прорыв к своим, не группу, а целый отряд, человек двести пятьдесят — триста. Этот отряд мог бы взять с собой, например, пару наших автоматов с патронами и пару радиостанций, для образцов. Может быть, имеется какая-то техническая документация на самоходки и ЗСУшки, часть ее тоже можно было бы отправить с этим отрядом. Все образцы обвязываются взрывчаткой и при угрозе захвата немцами, уничтожаются. Запас боеприпасов можно везти на телегах, выменянных, или, в крайнем случае, конфискованных у местных крестьян. На некоторые телеги можно установить пулеметы, превратив их в подобие тачанок. По выходу в расположение наших войск, добиваться возможности доклада о дивизионе в Москву. К Сталину, вероятно, не удастся сразу пробиться. А вот Берия, по-моему, более реальный вариант. Тем более, что, как правило, его ведомство курирует все новые разработки оружия. Полоса, в которой дивизион может нормально передвигаться вдоль линии фронта, не такая уж большая, с севера нас подпирают белорусские болота, а с юга — степь, где дивизион как на ладони у немецкой авиации. Как лучше рейдовать дивизиону, в полном составе, или разбиться побатарейно, честно говоря, не знаю, и в том и в другом случае, есть свои плюсы и минусы. Возможно, то, что я сейчас скажу, не совсем патриотично, но я считаю, что для сохранения дивизиона, ему необходимо на какое-то время затаится, а отвлекать внимание немцев мог бы отряд, с шумом шарахающийся в немецком тылу.
Целью этого отряда должны быть штабы, узлы связи, железнодорожные и автомобильные мосты, тыловые колонны и склады снабжения. Естественно, в составе отряда должна быть артиллерия. Я думаю, после нескольких удачных нападений, немцам будет не до поисков дивизиона, во всяком случае, искать его они будут не так активно.
Его выступление получилось несколько сумбурным, ну да что успел парень собрать в голове, то и высказал. Не менее интересным получилось выступление замполита нашего дивизиона майора Домнича, который сейчас исполнял обязанности начальника тыла. И кстати у него это отлично получается, вот что значит когда человек на своем месте!
— Да, у нас есть пока практически все необходимое, прежде всего боеприпасы, запчасти, горючее и продовольствие. В обмен на керосин и вещевое имущество с найденных складов, пока удается в должной мере снабжаться продуктами от местных жителей.
«Ага, вот откуда картошечка и свежее мяско у нас в рационе! — подумал я, — конечно, кто из крестьян откажется от армейских сапог или ботинок, которым в деревне сносу не будет, или от новенькой ХБ формы. А уж о керосине, то и говорить не чего. Он во все времена был в деревне большим дефицитом! Тем более, я думаю, курс обмена был очень привлекателен. Да, что и говорить, умен наш „зам по тылу“.»
— Однако, — продолжил Домнич, — есть много «но»! Общая численность личного состава увеличилась в четыре раза. Уже сейчас нам приходится для обмена уезжать на десять — пятнадцать километров, так как на ближайших хуторах уже запаслись и керосином и обувью. К тому же свежие продукты долго не хранятся, а возить с собой живых поросят и кур, тоже не выход. Конечно, часть мяса мы коптим и засаливаем, а так же готовим запасы сухарей, но на одних сухарях и солонине много не повоюешь. К томуже приходится делиться с нашими гражданскими.