Мангазея
Шрифт:
– Надо же! – удивленно воскликнул кормщик. – За каких-то два коротких полярных лета какую крепость отгрохали! – и удовлетворенно покачал головой.
Тихон приказал убрать парус и на веслах подвел коч к пристани, находившейся за детинцем напротив посада [18] , у которой стояли еще два больших коча и несколько дощаников.
Справа, как и предрекал Тихон, насколько хватало глаз, проплывали бесчисленные безмолвные болота, окруженные низкими кустами тальника. «Бесконечная тундра…» – отметил для себя Афанасий.
18
Посад – в Древней Руси: торгово-промышленная часть города, обычно вне городской стены.
Пристань была заполнена сбежавшимся народом – приход сюда судна всегда был событием в этом Богом забытом городе.
– Откуда прибыли, мореходы? – раздавались голоса.
– Из Тобольска.
– А с чем пришли, люди добрые?
– Привезли муку и зерно, – отвечали с коча.
– Спасибочко! Это как раз то, что нам и надобно! Сахар и чай намедни привезли гости [19] из города Архангельска, а вот с хлебом у нас завсегда было туговато…
Когда с коча спустили сходни, на него не спеша, с видимым чувством своей значимости, поднялся человек в бархатном кафтане.
19
Гости – купцы.
– Дьяк съезжей избы [20] Иван Бастрыкин, – с достоинством изрек он.
Афанасий сделал шаг вперед и представился:
– Десятник Афанасий Ляпунов. Мне надобно передать воеводе Мангазеи грамоту от тобольского воеводы князя Троекурова.
Дьяк уважительно, опытным взглядом человека, знающего, что к чему, глянул на свиток [21] , который держал в руке Афанасий.
– Хорошо, я передам.
– Приказано лично.
Дьяк несколько разочарованно глянул на казака, сожалея, что сорвалась возможность лично угодить воеводе, так как, по его мнению, в грамоте тобольского воеводы содержались какие-то важные сведения. Тем не менее крикнул в сторону толпы на пристани:
20
Съезжая изба – в России XVII века канцелярия воеводы, куда съезжались служилые люди уезда на смотры и перед походами.
21
Свиток – длинный лист писчего материала, сматываемый для хранения в рулон. На таком листе писали поперек его длины.
– Макар, проводи десятника на воеводский двор, а то стрельцы у ворот проходной башни пока еще не знают его.
Афанасий повернулся в сторону кормчего:
– Прощай, Тихон!
– Мир тесен, Афанасий, и еще, чай, встретимся. И успехов тебе в твоих многотрудных начинаниях. Будь здоров!
И они крепко пожали друг другу руки.
Афанасий вслед за Макаром, который, как понял он, был одним из служителей съезжей избы, поднялся наверх по извилистой дороге, проложенной наискосок по крутому обрыву, и с интересом огляделся.
Прямо перед ним раскинулся посад.
– А домов-то в посаде, однако, много… – как бы про себя сказал Афанасий.
– А как же! – тут же услужливо откликнулся Макар, признавший в Афанасии важную особу. Ведь, рассудил он, абы кого к самому воеводе-то не допустят, да еще и со свитком, опечатанным печатью тобольского воеводы. – Людишки-то ведь из Архангельска-города, Холмогор и других мест по берегу Студеного моря все прибывают и прибывают с караванами купеческими. Потому как жизнь здесь все-таки посвободней, да и прибыльней будет, – пояснил он, – хоть и избы тут ставить не очень-то с руки.
– Это почему же?
– Мерзлота… – вздохнул Макар. – Копнешь землю чуток, а дальше не моги – тверда как камень, даже и посередь лета. Потому-то на мерзлоту эту надобно будет положить слой замороженной щепы, прикрытой сверху листами бересты, и уже на нее сруб ставить.
– Это еще зачем?
– А чтоб мерзлота под избой не отогревалась. Особливо зимой, когда печи топятся. Иначе домишко-то и перекосить может. – И лукаво добавил: – А кому, спрашивается, нужен дом с перекосом?
Афанасий понимающе кивнул головой.
– А посад-то делится на две части: торговую и ремесленную, и между постройками уже появились три неширокие улицы, мощенные сосновыми досками судовой обшивки, а также и переулки имеются.
– Откуда это же взялись эти доски, как ты сказал, «судовой обшивки»? – заинтересованно спросил Афанасий.
– Да с разбитых бурями кочей, а то и с плотбища [22] , которое находится вон там, за пристанью, – показал тот рукой.
– И велико ли это самое плотбище?
22
Плотбище – речная верфь.
– Да нет, не очень. И строят-то на нем не кочи, а лишь одни дощаники по разной надобности.
«Это очень даже кстати!» – обрадовался Афанасий, вспомнив разговор с Тихоном на коче.
А Макар тем временем продолжил:
– Главной частью, если так можно сказать, – он неуверенно глянул на десятника: «Понятно ли говорю?» – торговой половины посада является большой двухэтажный гостиный двор в виде буквы «Е» и государевы житницы [23] , построенные еще при воеводе Федоре Юрьевиче Булгакове, которого с весны этого года сменил Давыд Васильевич Жеребцов. Ведь гостей, да, заметь, и не только наших, но и заморских, становится все больше и больше, особливо из Архангельска-города. Рядом же вокруг них теснятся многие купеческие дома.
23
Государевы житницы – склады.
А вон там, в глубине, за избами посада, виднеется церковь Успения Божьей Матери.
И он перекрестился на ее маковки. То же сделал и Афанасий.
– В ремесленной же половине тоже множество жилых домов да есть еще и литейные мастерские да кузни. Мастеровой люд там живет, – уточнил он.
Афанасий еще раз оглядел многочисленные постройки. Справа, за посадом, виднелась неширокая речка.
– Мангазейкой прозывается, – подсказал Макар, следивший за взглядом своего спутника.
– Спасибо, Макар, за твой рассказ о посаде. А меня, между прочим, Афанасием зовут.
– Так что же, мне так к вам и обращаться соизволите? – неуверенно спросил тот.
– Именно так, Макар, – подтвердил Афанасий, усмехнувшись страхам служителя.
Тот же только покачал головой, в душе радуясь этому дозволению знатного, видать, человека из самого Тобольска.
Слева, с запада, возвышалась высокая стена детинца, срубленная из толстых бревен, с тремя прямоугольными башнями, средняя из которых была выше двух других. «Совсем недавно поставлена крепость, – отметил Афанасий. – Бревна даже не успели еще и потемнеть. Стало быть, прав был кормщик Тихон».