Мангуп
Шрифт:
– Нет. Выдели триста копейщиков, и сто лучников. Назначь командира тагмы, и поставь перед ним задачу перекрыть дорогу к городу с севера. Думаю, тагмы воинов будет достаточно, пока им на помощь не подоспеет армия. Пусть рассыплют на дороге шипы – триболы, лучники поднимутся на склоны гор, а копейщики встанут на пути конницы. Там ущелье меньше стадия в ширину. Узкий перешеек перекопан. Оставлена полоса в несколько шагов, которую пока охраняет двадцать человек. Конница с хода ров не преодолеет. Ей придётся спешиваться и штурмовать его пешим порядком. Если наши копейщики будут стоять насмерть, проход легко удержат.
– Это всё расчёты для опытных воинов, а у нас новобранцы, не умеющие ни стрелять, ни копьё нормально держать, – пробурчал Теодорик, направляясь к военной казарме.
– И направь сто стрелков на восток, вдруг, прорвётся отряд турок через Бойку, крикнул ему вдогонку Александр.
Сражение внизу продолжалось. Солнце уже стояло в зените, ветра почти не было, полуденный зной наваливался на город. Мандарий отдал распоряжение, и слуги растянули над князем плотную материю, защищавшую его от солнца.
Александр знал, насколько тяжело приходится сейчас его воинам в долине, где совсем не было ветерка, особенно бронированным. Жара в раскалённом панцире, иссушающая жажда и невероятная усталость. Князь видел, как бегают по полю разносчики воды, и понимал, что тем, которые сражаются в первых рядах, её не достанется. В таких сражениях люди часто погибают не от меча и стрел, а от элементарного теплового удара. Но здесь трудно что-либо изменить.
Князь сидел на стуле, на самом краю скалы. Его ноги свисали над пропастью, и мандарий, стоя сзади, опасливо придерживал кресло князя от случайного падения.
Пришла София. Она принесла Александру кусок пирога с мясом фазана, но увидев, как близко сидит князь к обрыву, даже покачнулась, закрыла глаза от ужаса. Потом всё же взяла себя в руки, подошла к Александру.
– Отодвинься от пропасти, а то голова закружится, и свалишься вниз,– сказала она.
Александр взглянул на жену. Его глаза потеплели. Он встал, отодвинул кресло от края и взял протянутый кусок пирога. Но потом посмотрел вниз, где поле было красным от пролитой крови, и вернул пирог жене.
– Прости, не могу я есть, когда мои воины погибают. А ты иди во дворец. На жаре тебе может стать дурно, и это повредит нашему малышу.
– Пойду. Не могу смотреть вниз. Из-за высоты у меня кружится голова. Надо вырасти в этом городе, чтобы спокойно смотреть с его Богом сотворённых стен.
София ушла. Битва внизу в долине продолжалась. Войска практически не двигались. Летучие отряды алан уравновесили преимущество турок по флангам, и теперь бой шёл на истощение, но опытному глазу Александра постепенно стало понятно, что его армия тает. В сражении один на один, турки, с их бесценным боевым опытом, имели несомненное преимущество.
Теодорик подошёл к князю.
– Александр, турки штурмуют ров в тылу у армии.
– Ты проинструктировал тагматарха, которого послал прикрыть тылы?
– Конечно. Но сомневаюсь, что тагма продержится, если на помощь не придёт конница резерва Асхара Ахболата. Пойду к северному обрыву, посмотрю.
Через некоторое время Теодорик вернулся. Его лицо было угрюмым.
– Прорвались. Сейчас турки уничтожают тагму копейщиков. Потом ударят в тыл армии. С востока к главным воротам города скачет отряд турецких всадников. Наверно, нашим стрелкам не удалось остановить врага.
– Сообщи Константину!
Теодорик нацарапал углём послание на дощечке и положил его в мешочек, привязанный к длинной верёвочной петле, свободно скользящей по деревянному шесту. Другой конец петли спускался прямо к монастырю. Потом он положил в мешочек камень, и письмо полетело вниз. Прошло ещё немного времени, и князь увидел, как тагма асов помчалась к северным отрогам Мангупа навстречу прорвавшейся турецкой коннице.
Горячее июльское солнце стало клониться к закату. Бой внизу не прекращался ни на миг, но турки стали теснить феодоритов, прижимая их к подножию горы. Они организовали постоянную смену передней линии войск, а измученные феодориты едва держали мечи в руках. Обессиленные, они часто падали под весом собственных доспехов и не могли подняться. Александр видел, что многие феодориты уже не только отступают, а бегут к монастырю. Ещё немного, и сопротивление его армии будет сломлено.
– Обрати внимание, в тылу турок в зелёных одеждах стоит конница сипахов. Она ещё ни разу не вступала в бой, хотя и находится в боевой готовности,– сказал Александр Теодорику.
– Боюсь, что именно от неё нам грозит самая большая неприятность,– подтвердил Теодорик опасения князя.
Внезапно, внизу перед монастырём вспыхнул костёр. А потом весь монастырь заволокло густым сизым дымом.
– Это сигнал нашим заградительным отрядам, оставшимся в тылу у турок,– сказал Теодорик.
– Самое время. Вот только поможет ли?– с сомнением ответил Александр.
Прошло немного времени, и у подножья холма, на котором виднелся красный флаг Бассы, стало что-то происходить. Среди деревьев замелькали воинские доспехи, далёкими блёстками засверкала сталь мечей. Из-за грохота основного сражения, никаких звуков оттуда не долетало, но Александр увидел, как от резервных отрядов османов, стоявших за Сухой балкой, отъехала большая группа всадников и помчалась к ставке. Но через какое-то время всадники вернулись. А потом весь резерв войска турок пришёл в движение. Тронулась вперёд конница. Она широким охватом окружала левый фланг феодоритов. Ей наперерез бросился один из отрядов Асхара Ахболата. Но им навстречу в зелёных одеждах поверх доспехов мчалась к победе лучшая конница Мехмеда Фатих – прославленные в бесчисленных боях сипахи. И асы не выдержали удара, рассыпались по полю, а сипахи мчались по крутой дуге, не меняя направления, напролом, снося мелкие отряды асов, пока не ударили практически в тыл сражавшейся катафракте феодоритов. Развернуть коней, организовать сопротивление катафракта не смогла. Турки рубили бронированных всадников, обессиленных от многочасового боя. И тогда левый фланг феодоритов сломался. Растерянность, паника, охватили ряды катафракты. Сражение превратилось в избиение. Многие латники пытались бежать, но путь к отступлению был один: через собственную пехоту. И бронированные латники – готы давили пехоту - греков, пытаясь пробиться через неё на свободное пространство.
Хаос и паника воцарили на поле. Вспыхивали схватки уже между готами и греками. Резервные отряды турецкой пехоты тоже двинулись вперёд, тесня феодоритов. И началось великое бегство. Пехота и конница бежали вперемешку к монастырю. Правый фланг катафракты оказался отрезанным от основного войска и прижатым к крутой горе. С трёх сторон катафракту правого фланга окружали османы, а с четвёртой нависала неприступная гора. Но Валамиру Кузурману удалось справиться с ситуацией. И он дал единственно верную команду: прорываться на Запад, к северным отрогам Мангупа, к спасительным тропам наверх. Катафракте удалось опрокинуть турецкий заслон и вырваться из окружения. Всадники с хода ударили по коннице османов, которая прорвалась со стороны Старой Крепости, и теперь сражалась с посланной ей навстречу тамгой аланов. Совместными усилиями аланы и катафракта готов смяли турецкую конницу, посекли её саблями и мечами, а потом рванулись наверх по двум наезженным дорогам к калитке в Банном овраге.