Мангуп

Иродов Станислав Олегович

– Это просто лесть, уважаемый граф. Кстати, здесь прохладно, поднимемся в дом,– предложила Анна.

По узкой мраморной лестнице они поднялись на верхний этаж и вошли в одну из комнат. На стенах висели картины итальянских художников. Александр узнал Якопо Беллини, его сыновей Джентиле и Джованни, потому что уже встречал их картины: бесконечные мадонны с младенцами.

Широкие окна впускали много света. Везде росли фиалки в мраморных вазонах. Было тепло и уютно. Мебели мало: несколько кресел и стол из Болоньи с точёными ножками, украшенный позолоченными шляпками гвоздей. Вдоль стены стояла скамья – ларь, обрамлённый пилястрами, затемнённого орехового дерева с высоким ступенчатым цоколем, рельефными украшениями из позолоченного левкаса, отделанный живописью – видами итальянских городов. Возле окна - аналой для чтения с изумительной резьбой и необыкновенным орнаментом. А рядом на полке лежали греческие книги: "Хроника" Георгия Амартова, "Минологий" Симеона Метафраста, украшенный драгоценной живописью труд Дионисия Ареопагита, и гимны Дамаскина. Рядом с ними "Тайная история" Прокопия Кесарийского, произведения Платона и его последователя Плотина. На других полках стояли «Божественная комедия» Алигьери Данте 1472 года издания, Сонеты и канцоны – Canzoniere Франческо Петрарки, «Декамерон» Джованни Бокаччо и много других произведений на итальянском языке и латыни. Александр с изумлением взял в руку одну из книг, писанную странными, никогда им не виданными буквами, и спросил Анну:

– Кто умудрился написать книгу таким странным почерком?

– ­ Это печатная книга. Недавно в Венеции начала работать первая типография. Книги теперь не пишут от руки, а производят оттиск с шаблона, покрытого краской. Процесс ещё не совершенен, но будущее за книгопечатанием. Это откроет книгу для простого народа, которому ныне она недоступна.

Александр поставил книгу на полку и осмотрел помещение. Он впервые видел комнату, столь богато украшенную. На небольших столиках стояли удивительные творения муранских стеклодувов.

– Я никогда не видел ничего подобного. Что это?– спросил Александр, указывая на орнамент аналоя.

– Это интарсия – деревянная инкрустация. Только сейчас появились мастера, способные сделать такую прелесть. Как видите, я тоже неравнодушна к красоте.

Анна покраснела и рассмеялась.

Александр мгновенно понял причину:

– Я ни в коем случае не отношу Ваши слова на свой счёт, тем более что, насколько я знаю, женщины в последнюю очередь обращают внимание на красоту мужчины.

– Это так, но при разнице лет как у нас с Вами, всё обстоит несколько иначе. Садитесь,– указала она на одно из кресел.

– Вы кокетничаете своим возрастом, Анна. Я совсем не считаю, что Вы настолько старше меня. Я не знаю, сколько Вам лет, но думаю, что мы почти однолетки.

– Когда я покидала Константинополь в 1453 году накануне нападения турок, то была влюблена в одного господина. Джованни Барди – его сын от первого брака. Нашему сыну уже могло быть восемнадцать лет. А Вам тогда было годика четыре.

– Значит, и Вам тоже. Разве в четыре года нельзя влюбиться? Можно даже выйти замуж. Вот только сына родить…. О таком я не слышал. Наверно, Вы слегка преувеличиваете. Из-за этой любви Вы живёте одна?

Анна поджала губы, помолчала немного и утвердительно кивнула.

– Иоханес Анхелос был казнён султаном Мехмедом. Для меня его гибель стала травмой на всю жизнь. Он не пожелал спастись, хотя мог. Предпочёл погибнуть вместе с городом. Султан приказал вскрыть вены на его ногах, потому что Анхелос был сыном кесаря, а кесари рождаются в красных сапожках. Анхелос умер, истекая кровью, которая смешалась с кровью шестидесяти тысяч жертв резни, устроенной турками в Константинополе.

– Какая странная смерть. У Мехмеда богатая фантазия. Я слышал, что его мать христианка из Сербии.

Анна промолчала и перевела разговор.

– Константинополь пал, потому что слишком незначительны были силы защитников по сравнению с огромной армией султана. А ещё потому, что его время закончилось. Город так никогда и не смог оправиться от предательского захвата и разрушения его крестоносцами при непосредственном участии Венеции в 1204 году.

– Я знаю подробности героической обороны Константинополя, потому что в юности был оруженосцем, согласно рыцарской традиции, а сейчас являюсь другом одного из защитников города.

– И кто же этот герой?

– Мой лучший друг барон Теодорик Вельц, которого Вы видели со мной на балу. Ему было восемнадцать лет, когда он во главе небольшого отряда феодоритов сражался на стенах Константинополя под командованием родственника императора Феофила Палеолога, и после падения города с остатками своего отряда ушёл вместе с генуэзцами.

– Теперь я очень сожалею, что пригласила только Вас без Вашего друга. Надеюсь, это исправимо. Совсем скоро, на Вознесение, большой праздник – Festa della Sense – Венчание с морем. Приглашаю вас обоих провести его вместе со мной. Я заеду за вами с утра на гондоле, как только прозвучит выстрел из пушки. Вы не возражаете?

– Мы оба будем чрезвычайно счастливы, Анна.

В дверях появился слуга в бело-голубом облачении и поклонился Анне.

– Не желаете со мной отужинать, граф?– спросила Анна.

– С радостью, Анна.

Уже смеркалось. В обеденном зале горели свечи. Анна подвела Александра к столу:

– Я не знаю Ваших пристрастий, граф, но думаю, что мясо каждому мужчине по вкусу. Сoppiette по-римски – обваленная в фенхеле жареная телятина. Если Вам не хочется телятины, то можете попробовать журавля в печёночном соусе со специями. Ну и, наконец, чисто Венецианское блюдо: рыба в кисло-сладком соусе с изюмом и сливами. Не стесняйтесь, граф!

– А это вода?– спросил Александр, указывая на сосуд муранского стекла с прозрачной жидкостью.

– Нет, это пьётся вместо вина, но не на десерт, а перед едой. Очень крепкий, мужской напиток. Некоторые называют его граппа. Попробуйте, граф, возможно, Вам понравится. Граппа – дистиллят из выжимок винограда.

Слуга наполнил бокал. Александр отпил из бокала, поперхнулся и закашлялся. Слёзы выступили у него на глазах. Анна весело рассмеялась.

– Это покушение на мою жизнь,– еле выговорил Александр, вытирая слёзы.

– Нет, Вы ещё не мужчина, Вы мальчик, Александр. Возьмите мой платочек, а то Ваши слёзки растрогают меня, и я сама заплачу вместе с Вами, – весело издевалась над ним Анна.

– Вы коварная, язвительная, жестокая и очень обольстительная женщина,– сказал Александр, взял протянутый платочек и приложил его к своему лицу. Вдохнул запах гиацинтов. Его сердце забилось, и смеющееся, раскрасневшееся лицо Анны показалось ему удивительно прекрасным и юным. – А Ваш платочек – это просто средство обольщения и устоять перед ним невозможно.