Мани или азбука денег
Шрифт:
нанять Монику и платила ей половину того, что получала сама.
Сначала мне это казалось не очень справедливым. Ведь мне ничего
не приходилось делать. Всю работу выполняла Моника, но при этом я
получала столько же, сколько и она. Но Марсель как-то сказал:
* Работа сама по себе стоит не больше половины того, что за нее
платят. Остальное — это цена идеи и мужества, нужного для ее
осуществления.
Я объяснила это Монике и предложила
собакой вроде Наполеона. Но она ответила, что никогда не решится с кем-
нибудь заговорить об этом. И потом, она получает семьдесят пять евро в
месяц карманных денег. Так что она довольна.
А я решила, что своим детям ни за что не стану давать так много
67
карманных денег. Но зато я научу их вести журнал успеха и
самостоятельно зарабатывать. И чем раньше, тем лучше.
Одно только меня смущало. Беседы с Мани становились все реже. У
меня было столько дел, и я так часто разговаривала с Марселем, с
супругами Ханенкамп; да и встречи с господином Гольдштерном
отнимали все больше времени. Из-за всего этого я и Мани почти не
бывали больше в нашем убежище. Конечно, мы с ним ходили гулять и
играли друг с другом. Но разговаривали мы все меньше. На многие
вопросы, которые я собиралась задать Мани, мне уже ответили господин
Гольдштерн и другие новые знакомые.
Мани, казалось, это совсем не огорчало. Наоборот, он находил, что
все в порядке, и наслаждался покоем. Ему нравилось, когда с ним
обращались, как с самой обыкновенной собакой, и он с удовольствием
проводил время с Наполеоном и Бианкой. С ними он веселился от души. И
когда они играли все вместе, Мани казался таким же, как остальные
собаки, "нормальным" псом. Я утешалась тем, что так, наверное, и должно
быть.Мама, папа и я сидели за столом. Они не произносили ни слова и
угрюмо смотрели в свои тарелки. Так они всегда выглядели, если
ссорились. Я давно решила еще раз попытаться поговорить с ними о
долгах и хорошенько проштудировала список советов, полученных от
Мани. Но сейчас, похоже, был неподходящий момент.
Папа прервал молчание:
* Кира, я видел выписку из твоего счета. На нем лежит уже много
денег, — он пытливо посмотрел на меня. — Очень много денег, —
добавил он со значением.
* Я получила их от господина Гольдштерна за то, что так хорошо
ухаживала за Мани, — ответила я.
* Вот видишь, всему есть нормальное объяснение, — мама, кажется, испытывала облегчение.
* И семьсот пятьдесят евро ты взяла наличными, — продолжал
папа. — Можешь ты сказать, что ты с ними сделала?
Мне стало неуютно. Не то, чтобы у меня была нечистая совесть, но я
почувствовала, что мне не доверяют. Причем незаслуженно.
Я заставила себя сохранять спокойствие и объяснила, как заработала
свои деньги. И рассказала, что распределяю все мои доходы. Половину
для моей "курицы", сорок процентов на исполнение желаний и десять
процентов — на мелкие расходы. Конечно, пришлось снова рассказать
историю про курицу и золотые яйца, иначе родители ничего бы не поняли.
Папа с удивлением смотрел не меня. Но теперь, получив объяснение, он успокоился. А мамина улыбка выражала гордость: "Я понимаю свою
дочь". Папа вздохнул:
* Я бы хотел, чтобы у меня тоже была возможность так
распределять свой доход.
*
68
* А почему ты этого не делаешь? — спросила я.
* Потому что все наши деньги мы вынуждены тратить, — объяснил
он. — Как ты думаешь, откуда берутся деньги, чтобы оплачивать дом, еду, электричество и все остальное?
* Но те деньги, что ты не тратить на эти цели, ты мог бы делить
так, как это делаю я. Даже если остается всего десять процентов, эти
десять процентов тоже можно распределить. — Я была убеждена, что это
возможно.
* У нас ничего не остается. Я не могу отложить ни цента, —
проворчал папа. — Больше половины доходов у нас уходит на выплаты по
кредитам.
* Но взносы по кредитам должны быть как можно меньше, —
решилась я на новую попытку.
* Да что ты понимаешь в кредитных договорах!? — не выдержал
папа. * Ну, во всяком случае, моя дочь разбирается в том, как
зарабатывать, — поспешила мне на помощь мама.
* Ей просто-напросто повезло, — съехидничал папа.
* А наш учитель истории всегда говорит, — заметила я, — что при
ближайшем рассмотрении везение оказывается ничем иным, как
результатом тщательной подготовки и усердной работы.
Папа глядел на меня задумчиво. Похоже, я все-таки задела в нем
какую-то струнку. Кстати, надо отметить, что мой папа, в сущности, очень
хороший человек. Только у него, к сожалению, есть плохая привычка
делать всех и вся ответственными за свое положение. Поэтому он
чувствует себя жертвой и считает, что другим просто везет. Но сейчас его
позиция чуть-чуть поколебалась.