Маннергейм

Власов Леонид Васильевич

Фельдмаршал Маннергейм блестяще владел «маской соглашателя», ставя свои условия так, что немцы получали только видимость «чего-то», но не конкретное действие. Встречаясь с немецкими генералами, он ехидно заявлял: «Где же ваша, господа, братская помощь по оружию, о которой не слышно и не видно в районе Шуи?»

В понедельник 9 марта 1942 года фельдмаршал Маннергейм принимает решение о захвате финскими войсками острова Гогланд (Суурсари), стратегически необходимого для Финляндии, перекрывающего два важных фарватера Финского залива. Подробно изучив результаты разведки восточного и западного побережья острова, он сделал вывод, что его гарнизон крепкий, но имеет ограниченное количество

огневых средств. При штурме острова важны внезапность и корректировка огня с воздуха.

Фельдмаршал приказывает создать десант из трех батальонов, во главе которых ставит своего надежного, проверенного в победоносных боях командира прославленной 18-й стрелковой дивизии генерал-майора Ааро Олави Паяри. Получив приказ действовать, генерал проводит по льду Финского залива в трех местах побережья острова разведку боем, после этого составляет боевой приказ.

Придавая большое значение этой операции, а также для того, чтобы лично следить за ее ходом, Маннергейм приезжает в город Котка, который находился в 40 километрах от Гогланда, и здесь в гостинице «Мериторни» размещает свой полевой штаб. После доклада генерала Паяри фельдмаршал принимает решение начать операцию в ночь с 26 на 27 марта 1942 года.

Маннергейм пишет: «…обоз на лошадях и частично на автомобилях по льду двинулся к Гогланду… Несмотря на то что солдаты и лошади были в маскировочных белых халатах, враг заметил движение на льду и послал в Кронштадт условный сигнал, который мы запеленговали».

Далее фельдмаршал пишет: «Главный удар мы нанесли в 3.30 27 марта 1942 года против западного берега острова Гогланд. В момент атаки разразилась сильная снежная пурга, которая длилась весь день, покрыв войска слоем снега».

В 8.30 после сильной артподготовки по огневым точкам острова, которые довольно точно установила разведка, финны вошли на Гогланд и бросились в атаку.

Маннергейм писал: «Как и ожидалось, бой шел тяжело. Защитники острова, которых было 600 человек (финская разведка ошиблась в большую сторону на 61 человека), сражались стойко, а у нас были сложности со снежными и рельефными препятствиями острова. К вечеру 27 марта мы захватили центральную часть острова, сосредоточив бои в северной и южной его частях. Оставшиеся в живых защитники острова ночью 28 марта бежали на остров Лавенсаари. В южной части Гогланда бои шли до вечера 28 марта, когда последние защитники Гогланда сдались в плен».

Потери финнов составили 161 человек, защитников — 274. В ночь на 28 марта генерал-лейтенант Елисеев, видимо, не зная в Кронштадте, что делается на Гогланде, сделал генералу Паяри «ценный подарок», сбросив с самолетов на остров 1,5 тонны продовольствия и боеприпасов, 20 почтовых голубей и двух парашютистов-разведчиков с радиостанцией. Они попали в плен и по указанию финнов передали в Кронштадт радиограмму: «На острове мы не обнаружили ни своих, ни противника».

Сразу после захвата Гогланда десантный отряд финнов двинулся на острова Большой и Малый Тютерс. Последующие попытки частей Ленинградского фронта возвратить острова Гогланд и Большой Тютерс были безуспешными.

После этой удачной операции финны по приказу Маннергейма основательно укрепили Гогланд и Большой Тютерс. Чтобы закрыть путь на Балтику, они создали в районе Гогланда мощный противолодочный рубеж. Плотность мин на отдельных участках этой позиции составляла, с учетом глубины рубежа, одна мина на каждые 4,5 метра, плюс мины-ловушки и мины с углублением на 20–30 сантиметров.

В разгар войны в четверг 4 июня 1942 года фельдмаршалу Маннергейму исполнилось 75 лет. В этот день, чтобы избежать официального празднования, он собирался отправиться на фронт, чтобы быть со своими солдатами. Однако президент Ристо Рюти попросил его о встрече недалеко от Каукопяя, на мысе, вдающемся в озеро Сайма, куда была проложена железнодорожная ветка. Сюда подошел президентский поезд, в нем в двух сцепленных друг с другом вагонах-ресторанах и должны были проходить юбилейные торжества.

Накануне этого события президент Рюти и Маннергейм в 17 часов узнали, что 4 июня во второй половине дня рейхсканцлер Гитлер прилетает в Финляндию, чтобы поздравить фельдмаршала. Утром в четверг барона поздравил президент, сообщивший, что Государственный совет присвоил ему звание маршала Финляндии. Было много теплых поздравлений, среди которых маршал особо выделил приветствие от финских рабочих.

После этой церемонии в точно указанное время на аэродроме Иммола, недалеко от Каукопяя, приземлился самолет Гитлера, которого встречал президент Ристо Рюти. Затем они отправились к месту стоянки президентского поезда, где в вагоне Рюти состоялась их небольшая беседа. После чего Гитлер перешел в вагон Маннергейма, где и продолжились переговоры. На этот раз в них принял участие генерал-фельдмаршал Кейтель. Маршал вел разговор с Гитлером корректно и сдержанно, никаких явных чувств, сладких реплик и жестов, только интонации изумления (уничтожение немцами 24 тысяч русских танков) или ужаса (о печальной судьбе рейха). Маннергейм хорошо понимал, что приезд Гитлера в Финляндию — чисто пропагандистский жест, чтобы создать в мире впечатление о близких отношениях Германии и Финляндии. Очень четко эту поездку Гитлера оценил Государственный секретарь США Корделл Хэлл. По его мнению, этот «визит был немецким трюком с целью очернить Финляндию, а с другой стороны, замаскировать безнадежное стремление в более эффективной форме втянуть ее в военные действия государств Оси».

После торжественного обеда, на котором Гитлер ел только растительную пищу, запивая ее чаем и водой, и приветственных речей рейхсканцлер самолетом отбыл в Германию.

27 июня 1942 года маршал Маннергейм в сопровождении пяти офицеров, на самолете, присланном фюрером, отправился в его Ставку вблизи города Голдап. В огромном бункере состоялась беседа Маннергейма с Гитлером, который интересовался военным потенциалом финнов. Затем в оперативном отделе генерал Йодль рассказал об обстановке на различных театрах военных действий. Позднее в немецком Генштабе маршала принял генерал-полковник Гальдер.

Рейхсмаршал Герман Геринг пригласил Маннергейма в свой охотничий дом «Каринхалле». Маршал просто не узнал знакомых некогда мест. Главное здание превратилось во дворец с большим залом высотой в три этажа, стены которого во много рядов украшали охотничьи трофеи Геринга. Везде в огромных каминах горели длинные поленья, как некогда у древних германцев. Маннергейм сразу заметил изменения в поведении рейхсмаршала, который жил как персидский шах среди награбленного добра. Он перестал интересоваться охотой и забыл про свои охотничьи домики в Тироле и Восточной Пруссии.

На сей раз у скромного маршала пропало желание говорить об охоте и задерживаться в Берлине. В Хельсинки он возвратился 28 июня.

Маннергейм долго и тактично воздерживался от оценки поведения Геринга, но, подробно узнав о немецких «деяниях» рейхсмаршала, решил порвать с ним отношения. Геринг подарком финнам 15 бомбардировщиков «Дорнье» пытался восстановить их, но этого не получилось. Барон был официально любезен с ним, и только. Правда, Маннергейму пришлось много раз использовать помощь шурина Геринга Эрика фон Розена для спасения из нацистских лагерей своих польских друзей и знакомых.