Манускрипт дьявола
Шрифт:
Он прижал книгу к груди, цепко обхватив ее крепкими пальцами. Я смотрел на него, не в силах поверить, что все разрушилось. Я продал все, что имел, брел через весь город, терзаясь от страха, спускался в кромешной тьме к нему в подземелье – и это было зря?! Всего шаг отделял меня от цели – и что же?! Я все потеряю лишь оттого, что Якоб вновь изменил решение под воздействием моего ничтожного промаха? Ни за что!
– Отдай ее мне! – крикнул я, наступая на него. – Отдай! Я сделал все, как ты хотел; я собрал деньги, я терпел тебя! Возьми то, что я принес, слышишь? Ты обещал
– Я обещал это не тебе! – презрительно бросил старик. – Ты недостоин! Убирайся отсюда!
– Ну уж нет, ни за что!
В слепой ярости я бросился на него, но старый мерзавец ждал нападения. С молниеносной быстротой он схватил свою кривую палку, прислоненную к стене, и обрушил на меня град ударов. Один, второй, третий! Я вскрикнул от боли и услышал, как взвизгнула в углу Молли.
– Ты! – приговаривал Якоб при каждом ударе, брызжа слюной. – Ты – ничтожество! Жалкий ублюдок! Отребье шлюхи! Пошел отсюда вон! Книгу он захотел! Как же! Ты получишь лишь свиной навоз, а не книгу!
Он наконец угомонился и отбросил свое оружие в угол. Тяжело дыша, старик стоял передо мной, а я с ненавистью смотрел на него, прижимая ладонь к окровавленной губе.
– Отдай! – прохрипел я.
Якоб обернулся, взял манускрипт со стола и фыркнул мне в лицо:
– Никогда! Даже если бы я решился доверить тебе книгу, ты сам доказал, что не можешь стать ее владельцем! Обманщик, прикрывающийся чужим именем! Алчный проходимец, надеявшийся обмануть меня! На что ты рассчитывал?
– Ах вот как! – выдохнул я, и рука моя сама легла на эфес шпаги. – Значит, я не могу стать владельцем?!
Я медленно вытащил клинок из ножен, и металл тускло блеснул в пламени свечей.
– Ты угрожаешь мне? – Высокомерие в голосе Якоба не знало границ. – Ты?! Жалкий неудачник, возжелавший быть алхимиком?! У тебя не хватит духу даже на то, чтобы смиренно уйти из этого дома – нет, ты будешь мчаться, как трусливый заяц. Убирайся!
И он шагнул ко мне, потрясая манускриптом.
Видит бог, я лишь хотел остановить его! Не могу объяснить, как это вышло… У меня и в мыслях не было убивать старика! Он сам напоролся на острие шпаги, которую я выставил перед собой, – только для защиты!
Я вскрикнул и в страхе отдернул ее – но было поздно.
С легкостью сапожной иглы, прошивающей холстину, клинок вошел в грудь Якоба. Треснула рубаха, и из-под нее сразу потекло, обильно и густо, и закапало на пол. Когда я отскочил, сжимая шпагу, кровь полилась еще сильнее, но я смотрел не на кровь, а на лицо старика.
Сперва на нем отразилось удивление, затем он перевел взгляд вниз, на свою рану. Прижав к ней ладонь, старик попытался остановить кровь, но, поняв, что это не удастся, поднял глаза на меня. Содрогнувшись от увиденного в них, я отшатнулся, но Якоб шагнул ко мне, протягивая руку, с которой капала кровь. Шаг, второй… Он был уже почти мертвец, но ненависть, жившая в нем, толкала его вперед, ко мне.
– Ты-ы-ы, – прохрипел он с трудом, – ты… убил…
Он не договорил. Лицо его исказилось, и, выронив манускрипт, старик рухнул на каменный пол.
В подземелье
– Святые угодники… Что вы наделали?!
Молли, о которой я забыл, вышла из угла и осторожными шагами приблизилась ко мне, прижимая руки корту.
– Вы убили его, господин Эдвард! Он мертвый, совсем мертвый!
Меня объял ужас. Я перевел взгляд с нее на Якоба, и шпага выпала из моих пальцев, со звоном ударившись о плиты.
Служанка опустилась на колени возле старика, приложила пальцы к его губам и покачала головой:
– Ох, никому не выжить с такой раной…
Красная лужа, натекшая из тела, подбиралась к ее подолу, и Молли вовремя отдернула юбки, чтобы не замочить их в крови. Встала, подняла шпагу и сунула ее мне:
– Возьмите, господин Эдвард. Она вам еще пригодится.
От ее деловитости я начал приходить в чувство. Первым делом, наклонившись, схватил манускрипт и спрятал за пазухой. Шпагу сунул в ножны, лихорадочно обтер руки о камзол, как будто на них оставалась кровь, и взглянул на Молли.
– Что же вы теперь станете делать? – спросила она.
– Что? Бежать отсюда и сделать вид, что я никогда здесь не появлялся! Или ты полагаешь, у меня есть выбор?!
– Но тело господина Якоба рано или поздно найдут, – возразила Молли. – Кто знает, вдруг соседи вспомнят о том, что видели вас возле его дома? Вы известный человек в Праге, вас многие знают. Должно быть, вы и не замечаете разных маленьких людей, но они смотрят и думают: «Вот идет Эдвард Келли, алхимик его величества Рудольфа Второго». Эти люди захотят ухватить кусочек от вашей славы, и потому выдадут вас, лишь бы потом рассказать об этом знакомым и родне. А законы нынче очень строги к убийцам!
Что ж, разумно, черт возьми! Она рассуждала очень верно, моя маленькая Молли. Но от ее рассуждений у меня мороз пробежал по коже. Я представил себя болтающимся на виселице, увидел толпу, хохочущую над моими мучениями, и сокрушенное лицо Джона, качающего головой… «Ах, Эдвард, Эдвард! Ведь я предупреждал тебя!»
Нет, ни за что! Будь проклят старый Якоб, из-за которого меня могут вздернуть.
– Я не хочу, чтобы вас повесили! – воскликнула Молли, будто прочитав мои мысли.
– Ты удивишься, девочка, но я хочу этого еще меньше. Остается вопрос, как избежать виселицы…
Отойдя на несколько шагов от Якоба – вид его мертвого тела мешал мне сосредоточиться – я принялся размышлять. Быть может, старика найдут не скоро, но, найдя, поймут, что стало причиной его смерти. По всему выходило, что Молли права, но толку от ее правоты для меня было немного.
– Нам нужно спрятать его, – внезапно сказала она.
– Что?!
– Спрятать. Подумайте, господин Эдвард, – если никто не найдет тело, то никто не сможет и доказать, что господина Якоба убили! Может быть, он решил уехать в другой город? Или ушел в лес за своими колдовскими травами, и там на него напали разбойники? С ним могло приключиться все что угодно – ведь он был старый и к тому же не в своем уме, об этом всем известно.