Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
— Вы хотите сказать, Тюрло поручил вам принести нам свои извинения?
Франсуа Фуке раздраженно махнул рукой:
— Плохо вы знаете Тюрло! Он ничуть не сомневается в своей победе. После прилюдного оскорбления, которое вы ему нанесли, он не помышляет ни о чем другом, кроме мести. Нет, и не надейтесь, вам никогда не дождаться от Тюрло извинений. Ведь для него это было бы равносильно признанию в трусости или в мошенничестве… Но все равно вы не должны драться с ним, ибо вы нужны мне живым!
Жак нахмурил брови. Взгляды, которые бросали на него после скандального
— Ах, теперь и вы, сударь! — возмутился он. — Значит, и вы тоже заранее приговорили меня к смерти? Право, не стоит так торопиться, сударь! Ведь не один Тюрло умеет владеть шпагою, есть и другие, и обещаю вам весьма скоро дать тому самые веские свидетельства!
— Какая бессмысленная бравада! Увы, небеса не всегда равномерно распределяют таланты. До этого момента я полагал, будто они наградили вас умом, лишив этого дара Тюрло, зато ему Провидение дало редкую способность владеть шпагой, которой он, увы, пользуется во вред порядочным людям. И с этим, Дюпарке, ничего не поделаешь. При первом же выпаде вы получите пару дюймов железа в живот. И это будет большая победа!.. И для вас, и для нашей компании… Мы ведь так рассчитываем на вас, Дюпарке, на островах…
Жак с минуту выждал, не произнося ни единого слова. Потом осведомился:
— Вы все сказали, сударь?
— Нет, — снова заговорил Фуке. — Я сам улажу это дело. Вам не придется приносить никаких извинений виконту. Ведь это вы разоблачили мошенника. Так что ваша честь вне всяких подозрений. Впрочем, вообще непонятно, за что он требует у вас сатисфакции… Я поговорю с ним. В последнее время за ним числится еще несколько весьма темных делишек. И я намерен дать ему понять, что в следующий раз это уже не сойдет ему с рук, напротив, он заплатит за все сполна. И даю вам слово, он непременно одумается…
— Ну, а теперь вы кончили, сударь? — снова справился Жак. — Дело в том, что и я тоже хочу вам кое-что сказать…
— Я весь внимание…
Дюпарке указал рукой на своего брата.
— Позвольте еще раз представить вам, господин Фуке, моего брата, Пьера Диэля де Водрок. Он много моложе меня, но обещает стать достойным дворянином. Он корит себя за случившееся, ибо в этом есть и его вина. Если со мной что-нибудь случится, поверьте, никогда нога его не ступит более в этот игорный дом. Это я вам обещаю. Но у Пьера есть свои амбиции: он хочет, чтобы ему доверили пост на Американских островах.
Президент нетерпеливо махнул рукой.
— В данный момент, Дюпарке, речь идет о вас. Сейчас компании нужны именно вы… Потом, позже, наступит и черед Водрока, если он докажет, что обладает теми же качествами, какие мы так ценим в вас…
— Что ж, весьма сожалею, сударь, — решительно ответил Жак, — но, боюсь, в таком случае, компании придется набраться терпения. Совсем скоро мне предстоит скрестить шпаги с Тюрло. И ничто не в силах помешать этому поединку. Если со мной случится несчастье, то прошу вас не слишком убиваться…
— Ну
— Вот и вы уже видите меня покойником! О, не стоит отрицать, это так и есть! Мне ведь уже пришлось нынче вечером прочесть смертный приговор в глазах всех усердных завсегдатаев салона мадам Бриго! И вы тоже с ними заодно. Иначе вы бы не пришли сюда в столь неурочный час, не так ли? Но коль уж вы все равно считаете меня мертвецом, то не соблаговолите ли исполнить мою последнюю просьбу?
— Что за просьба? — без обиняков осведомился Фуке.
— Порекомендуйте компании моего брата на какой-нибудь важный пост на островах. Вы можете довериться ему так же, как и мне…
— Погодите, господин президент, — вмешался тут Водрок, — на сей раз уже мой брат слишком торопит события: у нас еще будет достаточно времени, чтобы спокойно обсудить все эти вопросы. Для вас смерть моего брата дело уже решенное… Так вот, знайте: если ему суждено погибнуть, я подниму его шпагу и отомщу за него… Слишком уж непозволительная роскошь для вора безнаказанно убивать порядочных людей… Так что отложим этот разговор до лучших времен…
Фуке взял в руки свою шляпу. Крепко сжал зубы, лоб перерезала глубокая складка, лицо омрачило искреннее огорчение.
— Я не прощаюсь с вами, — проговорил он, — а желаю вам удачи… Знайте, сударь, что, несмотря ни на что, вы можете всегда рассчитывать на мое дружеское расположение и что…
Он запнулся, поочередно глядя то на Жака, то на Пьера.
— Так что же? — с настойчивостью осведомился Дюпарке. — Что же еще вы хотели добавить, господин президент?
— И что, поступи вы иначе, вы навсегда потеряли бы мое уважение… До встречи, Дюпарке!..
Париж еще спал, когда Водрок и Дюпарке покинули Арбрисельскую улицу и направились в сторону Пре-о-Клер.
Оба решительно зашагали к развалинам, служившим местом сведения счетов всех парижских задир и бретеров. Высокие полуразвалившиеся стены из выщербленных камней, где то там, то здесь еще можно было различить остатки древних статуй, ниши, где некогда обитали святые, и даже обломки их изображений надежно скрывали дуэлянтов от любопытных взоров.
Еще не дойдя до места, оба не без удовлетворения отметили, что виконт не прибыл. Жак не простил бы себе, если бы обидчику пришлось его ждать; однако, пройдя чуть дальше вдоль заросших плющом и лишайником древних стен, они увидели, как от них отделилась фигура человека, направившаяся им навстречу.
Это был кавалер д’Ажийяр, с которым братья были знакомы с давних времен. Он остановился в нескольких шагах и отвесил им поклон, взмахнув шляпой, чьи поля коснулись земли. Оба брата ответили ему с не меньшей куртуазностью.
— Послушайте, Дюпарке, — обратился к ним кавалер, — безмерно сожалею, что довелось встретиться с вами при столь печальных обстоятельствах. Но час назад Тюрло попросил меня быть его секундантом. Не думаю, чтобы он слишком долго заставил себя ждать.
— Что ж, подождем, — только и ответил Жак.