Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
— Но ведь, говорят, вы уже помолвлены, не так ли?
Д’Обинье разразился смехом, который показался Жаку невыносимо резким.
— Что правда, то правда, — согласился он. — Разговоров о моей помолвке хоть отбавляй, только и говорят, что о союзе между моей фамилией и семейством достопочтенного господина де Лалана, поручика при герцоге Эпернонском. Что и говорить, брак между мессиром Констаном д’Обинье и девицей Жанной де Кардийяк мог бы стать вполне достойным узелком в этих узах, да только, похоже, родители девицы полагают, будто невеста еще
Жаку было известно, что говорили об этом предполагаемом браке. Обинье было сорок два года, Жанне де Кардийяк же минуло двадцать семь, и молва утверждала, будто замужество столь же необходимо для репутации девушки, сколь и нежелательно для ее семейства…
Пьер тем временем обернулся к старшему брату:
— Позвольте представить вам, Обиньи, — мой брат Жак Диэль Дюпарке…
— Много слышал о вас, — тут же откликнулся Констан. — Говорят, ваш дядюшка весьма доволен вашими успехами. Похоже, это благодаря вашим стараниям удалось построить единственный бриг, сошедший в нынешнем году со стапелей Франции…
— Мои заслуги здесь сильно преувеличены, — спокойно возразил Жак. — Я всего лишь выполнил дядюшкино поручение… Во всем остальном я не сделал ничего, что было бы достойно похвал…
Он с минуту помолчал, и д’Обинье заметил, что лицо Жака вдруг приобрело какое-то странное выражение.
— Впрочем, — добавил Дюпарке, — искренне сожалею, что так получилось. Мне всего раз случилось оказаться в Дьепе, именно по делу о строительстве этого судна… И я весьма охотно побывал бы там вновь…
Обинье фамильярно обнял братьев за плечи и повлек их за собой к дверям заведения.
— Догадываюсь, Дюпарке, — расхохотался он, — что вам пришлось оставить там какую-нибудь красотку. Угадал, не так ли?.. Когда вам станет столько же лет, сколько мне, вы так устанете от чужих жен, что и вам тоже придет охота завести свою собственную, которая принадлежала бы только вам и больше никому… Во всяком случае, вы захотите в это поверить, хотя, может, на самом деле она будет спать с каждым встречным. В отношении женщин, сами знаете, ни за что нельзя поручиться!..
Жак ничего не ответил. Пьер распахнул дверь, и все трое вошли в особняк. Их встретило веселое позвякиванье бросаемых на столы экю и пистолей. Игроков собралось уже предостаточно. Они толпились вокруг обтянутых сукном столов, где одна только масть карты решала судьбу целых состояний.
— Вист или ландскнехт? — справился Констан д’Обинье. — Ну что, Водрок, сыграете нынче со мной?
— Я бы с удовольствием, да должен непременно отыграться с виконтом де Тюрло. Я уже обещал… Весьма сожалею.
— Что ж, очень жаль, друг мой… В таком случае, позвольте откланяться, пойду посмотрю, по-прежнему Ли упорствует фортуна.
Он отвесил низкий поклон Жаку.
Для игры в ландскнехт требовалось больше двух сотен карт, и, разбросанные по зеленому сукну столов, бесчисленные картинки выглядели будто яркие цветы, выросшие
Местный этикет предписывал всем вновь прибывшим прежде всего засвидетельствовать почтение мадам Бриго, импозантной особе перезрелого возраста, которая не жалела ухищрений, чтобы хоть как-то скрыть многочисленные недостатки своей кожи. Все лицо было буквально испещрено целым роем мушек, скрывавшим где прыщик, а где и слишком уже глубокую морщину. Свисавшая по обеим сторонам подбородка дряблая кожа придавала лицу неприветливое выражение бульдога. Поговаривали, будто она итальянка, немного колдунья и при необходимости стряпает для особо близких друзей кому приворотное зелье, а кому и отраву, которая не оставляет никаких следов.
По правде говоря, никто толком не знал, откуда она и кто оказывал ей протекцию. Однако теперь она умудрилась завоевать себе такое прочное положение, что уже и сама могла разыгрывать из себя покровительницу. Она кивнула Водроку дружески, но с прохладцей, и от такого сдержанного приветствия тот залился краской до корней волос. Слава Богу, подумал он, что этого не заметил брат, который как раз в тот момент смотрел куда-то в другой конец залы.
— Послушайте, Жак, — предложил Пьер, — а не сыграть ли нам вместе против виконта?
— Не сердитесь, Пьер. Но нынче вечером я что-то, право, совсем не расположен играть. Согласился пойти сюда только, чтобы сделать вам приятное… Так что ступайте отыщите своего виконта и играйте без меня…
— А вы чем займетесь?
— Обо мне не беспокойтесь, — улыбнулся Жак, — постараюсь не умереть со скуки… — Он широким жестом обвел рукою залу и добавил: — Черт побери, не может же быть, чтобы в этаком-то обществе не нашлось ни одного приятного человека, хорошего собеседника, который помог бы мне скоротать время…
— Что ж, как вам будет угодно, — поспешно ответил Пьер, которого демон игры уже вовсю тянул к столам. — Но не забудьте, что здесь можно встретить не только приятных собеседников, но и на редкость хорошеньких женщин…
— Да, я уже заметил, да только все эти красотки становятся доступны только в двух случаях: если вам достался крупный выигрыш или если муж их проигрался до нитки…
— Однако учтите, что последнее случается куда чаще, чем вы думаете! — уже удаляясь, бросил на прощанье Пьер.
Оставшись в одиночестве, Диэль стал слоняться от одной группы к другой. Теперь, когда ему уже не нужно было сдерживаться перед братом, лицо его вдруг приняло озабоченное выражение. И он решительно направился в тот конец залы, куда всего пару минут назад, когда он разговаривал с Пьером, был устремлен его пристальный взгляд. Не стал ли он жертвой галлюцинации, или это было какое-то невероятное сходство?
«Да нет, — уговаривал он сам себя, — конечно же, я обознался. Это никак не может быть она. Каким, интересно, чудом девушка с постоялого двора может оказаться в этом игорном доме, в обществе стольких именитых богачей?»