Мари в вышине

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство АЗБУКА®

Я вам не понравлюсь.

И по вполне понятным причинам. Я полицейский, одинокий бирюк, не внушающий симпатий. Одинокий-то одинокий, но меня неизменно сопровождает неразлучная парочка: персональный белоснежный ангел, который восседает на моем правом плече и изводит меня своим ханжеством и хорошими манерами, внушая, что я мог бы вести себя и поприветливей, и посердечней или хоть малость повежливей. С другого плеча ему по любому поводу перечит мой личный алый бес; он жужжит мне в ухо, что я совершенно прав, оставаясь мерзким типом, а все остальные и не заслуживают ничего лучшего, чем мои суровые взгляды и злобные выкрики. Око за око, зуб за зуб, такова жизнь. Было бы проще, если б я избавился от одного из них. Все равно от которого, лишь бы они перестали цапаться. У меня от них голова раскалывается.

Если верить результатам моих школьных экзаменов и первых любовных игрищ, я вполне развит интеллектуально и не отвратителен физически, но у меня нет желания быть приятным.

Просто полицейский, если на то пошло, хоть я и ненавижу эту работу. По крайней мере, жить можно, и на том спасибо. Но жить одиноким и не внушающим симпатии, с чем смириться труднее.

Одиночество – это причина антипатичности или ее следствие? Пресловутая многовековая дискуссия о яйце и курице. Но если б я удавил в зародыше, в яйце, собственную мрачность, прежде чем она всплыла на поверхность, то, возможно, оказался бы прелестным цыпленком. И тогда мне не пришлось бы, как сейчас, размышлять о жизни за рабочим столом, вперившись в пустоту.

Собачья жизнь!

Из грез меня вырывает авторучка. Фанни, дежурная, изо всех сил запустила ею в мою стеклянную дверь. Будь она персонажем мультика, сейчас ее глаза метали бы молнии. Вместо этого она размахивает руками, подавая мне какие-то знаки. Ни дать ни взять – сурдопереводчица с Третьего канала, которая маячит на экране в маленьком окошке во время дебатов в Национальной ассамблее. Эй, я-то не глухой! Телефон… звонит… у меня в кабинете?

Точно, ну надо же!

Придется тащить обратно эту авторучку. А куда деваться. Сами посудите, не станет же Фанни шевелить своей жирной задницей. Но это я про себя так думаю. С ней я своим мнением не делюсь, даже на языке жестов. Вот если б она прекратила с утра до вечера жрать орешки и ходила на работу пешком, ну, в крайнем случае, ездила на велосипеде… Она живет в трех улицах отсюда. Я точно знаю, на второй день после моего назначения сам видел, как она загружалась у своего дома в машину. На третий я ей намекнул, что лучше бы заказать контейнер орешков напрямую у китайцев, получила бы скидку. И смогла обзавестись велосипедом. В ответ она послала меня куда подальше.

Звонок был переведен на нее, раз уж я не отвечал. Я увидел, как она давит на кнопку на своем пульте с той же яростью, с какой жмут на телевизионный пульт, когда тот отказывается работать, и адресует мне новый залп молний. Я снял наконец трубку, выжав улыбку продавца

– Лейтенант, мы его засекли! Маленькая ферма на холмах над деревней. Называется Верхолесье. Старшина Готье знает.

– Отлично, оставайтесь на месте, в укрытии, до нового приказа. Сейчас прибудем с подкреплением.

Наконец-то хоть немного действия. Три недели, как я здесь, и ничего бодрящего. Этот перевод в Ариеж совершенно меня не вдохновлял, но мне было нужно повышение. Позарез. Банкир начал нарезать круги в небе – древний рефлекс стервятника, который видит, что львица сейчас вцепится в круп теряющей последние силы зебры. В моем случае в круп мне готова была вцепиться помощница по хозяйству, которую я нанял для Мадлен. Ну, можно и так сказать, ясно?! Она была уже не очень молода, скорее страшненькая, говорила громко – привычка, приобретенная благодаря общению со стариками, с которыми ей приходилось возиться. Но к ним она относилась по-доброму. Уже неплохо.

Таким образом, счет мой балансировал на грани дозволенной задолженности. Богачом я никогда не был, но тут уже меня затягивало в Падирак! [1] Мне светили банковские санкции.

Почему меня это назначение не вдохновляет? Потому что я городской парень, ни к чему другому не привык, и в Ариеже мне будет скучно. Единственный плюс – смогу пошляться вокруг катарских замков на своем горном велосипеде и с альбомом для зарисовок. Всего и радостей. Что до остального, меня в бригаде предупредили: В твоем районе одни крестьяне. Супер! Привет, друзья-навозники, а вот и я…

После доброго часа, проведенного в дороге, мы проезжаем через деревню и сворачиваем к вышеозначенной ферме. Готье описывает мне положение вещей. Он в курсе, он же местный. Все хозяйство ведет одинокая женщина. По его словам, она не сообщница, это точно. Я замечаю, что, если мы обнаружим там разыскиваемого Мартена, неприятностей хозяйке фермы все равно не миновать. Он уточняет, что характер у нее еще тот.

– Это что-либо меняет в необходимых процессуальных действиях?

Вместо ответа неопределенная улыбка скользит по его губам, пока он продолжает разглядывать пейзаж. Ну не спасую же я еще и перед старухой-фермершей?!

Мы останавливаемся чуть ниже, у большого каменного здания.

– Рассредоточьтесь вокруг строений. И без глупостей, парни.

Под моим началом восемь человек. Для меня это в новинку. Но повышение есть повышение. Проба пера, и теперь подчиненные выжидают, куда я выверну. Пока стрелка где-то на середине…

Мы с Готье выдвигаемся к большому двору, с трех сторон окруженному постройками, расположенными в форме подковы. Нас сопровождают два жандарма. Остальным приказано оцепить ферму и обшарить каждый уголок. Наша задача – задержать пресловутую норовистую фермершу.

В конце дороги деревянная табличка с надписью: «Собака с придурью».

– Собака с придурью – это как? – спрашиваю я у Готье.

– Сегодня она обнюхивает вам ширинку, виляя хвостом, а назавтра может вцепиться в яйца.

– Это шутка?

– Нет, зарисовка. Она не злая, просто стережет ферму.

Час от часу не легче! Фермерша с характером, собака с придурью. А коровы у нее что, шизофренички?!

Мы медленно продвигаемся по двору.

– А что это за шум?

– Доильный аппарат, лейтенант. Сейчас пять часов пополудни. Она, наверное, там.