Мариэль. Замок в ипотеку
Шрифт:
Кружась в медленном вальсе, они быстро позабыли едкий разговор с Лейсандрой, так и не покинувшей праздник. Наоборот, она присоединилась к Тальине, и они дружно сверлили Мари прожигающими взорами, потягивая вино. Они напоминали ей стервятниц, выжидающих удобный момент, чтобы броситься на жертву. К их сожалению, та самая жертва не слабела, а набиралась сил, благодаря слиянию с Луисцаром. Они подпитывали друг друга, насыщали.
— Спасибо, что позволил мне сегодня пострелять по ее голограмме. Это придало мне уверенности. Я как будто встретилась с давней заклятой подругой.
Луисцар засмеялся и, не прерывая танец, произнес:
— Я
— Не нужно, — воспротивилась Мари. — Она наябедничает Тальине, и это негативно отразится на ваших с ней отношениях.
— Но…
Она приложила палец к его губам и не дала договорить.
— Никаких «но». Луис, я женщина. Охотница. Мне даже нравится отвоевывать тебя. Ты становишься… слаще, — нашла она подходящее слово. — Если бы ты встретился с конкурентом, я с удовольствием отошла бы в сторонку и молча повышала бы собственную самооценку. Так что наблюдай и наслаждайся.
Бал продолжался до самого рассвета. Гости хоть и начали расходиться после полуночи, как обычно, сыскались те, кому невероятно хотелось почесать языками и узнать все свежие новости. Последние попрощались с Луисцаром и его семьей, к которой теперь относилась и Мари, с первыми лучами солнца. Лейсандра, чего и следовало ожидать, по настоятельной просьбе Тальины осталась погостить. Мари восприняла эту безрадостную весть спокойно, но Луисцару сказала, что если против нее задумали какую-то авантюру, она выстрелит из бластера не в голограмму, а в саму Лейсандру. Конечно, ее заявление было несерьезным, но оно встревожило Луисцара.
— Помнишь, я говорил, что здесь везде уши? — вымолвил он, проводив ее до двери комнаты. — Не забывай, пожалуйста. Любая твоя угроза, даже сказанная глубоко в сердцах, может быть расценена, как…
— Измена? — нахмурилась Мари. — Так вот за что осудили Шеймаса?
— Нет, — помотал головой Луисцар. — Шеймас виновен, это неоспоримый факт! Но повторюсь, за эти десять лет многое изменилось.
Мари грустно улыбнулась и, подтянувшись на носках, поцеловала его в щеку.
— Спасибо за бал, Луис.
— Да уж, праздник роскоши и яда, — тяжело вздохнул он, захватив ее в свои объятия. — Обещаю, что выпровожу Лейсандру отсюда. А если она не уберется, значит, уедем мы.
Мари заинтригованно сверкнула глазами:
— Куда?
— Опретаун большой.
Она позволила поцеловать себя на прощание и, пожелав Луисцару приятных снов, вошла в свою комнату. Мари чувствовала, как он ждал ее приглашения, но не могла. На нее слишком много всего свалилось, и ей требовалось время. Да, у нее был секс с мужчинами в день их знакомства. Однако с Луисцаром все было по-настоящему. Она влюблялась в него — стремительно и неизбежно. И это капельку пугало ее.
Раздевшись и избавившись от украшений, Мари залезла в постель и, уставившись в потолок, задумалась. Ее тело гудело от танцев и усталости. В ушах все еще стоял звон хрусталя, музыка и голоса. Перед глазами проносились кружащиеся пары и холодные взгляды Талины и Лейсандры. Но это не помешало Мари сосредоточиться на мыслях о Шеймасе. Луисцар скрывал от нее что-то важное. Что-то, что касалось ее. И она никак не могла разобраться, что именно. Буйство хаотичных мыслей представляло калейдоскоп в ее голове или сложный паззл, где не хватает деталей. Лишь одно Мари знала точно: Луисцар боялся ее потерять!
Глава 9.
Яркие зеленые глаза-изумруды смотрели на Мари с заботой и любовью, окутывающей ее невидимым теплым одеялом. Она видела добродушную улыбку на милом женском лице и чувствовала, что эта улыбка принадлежит самому близкому и родному человеку.
Маме.
Мари проснулась в слезах. День клонился к вечеру. От бессилия она поспала крепким, богатырским сном. Сев, она смахнула сырость с лица и взглянула на подушку. На наволочке остались мокрые следы. У Мари защемило сердце. Она вспомнила маму: ее глаза, улыбку, запах, голос. Отдаленно она вспомнила даже отца: его широкие плечи, глубоко посаженные глаза под дугами густых бровей, огромные руки. Мама ассоциировалась у нее с красотой и хрупкостью, а отец с величием и защищенностью. В детском доме Мари, как и другие дети, часто представляла себе родителей и жизнь с ними. Но все оказалось совсем не так, как в ее мечтах. Все было и лучше, и хуже одновременно. Теперь Мари знала, что мама и папа любили ее больше жизни. Теперь она знала, что они погибли. Как и весь их мир.
Шмыгнув носом, она выбралась из постели и поплелась в ванную. Нужно было срочно умыться холодной водой и привести себя в порядок. Мари догадывалась, что Луисцар все равно об всем узнает (или уже знает), ведь они связаны душами, но не хотела выглядеть в его глазах слабой. Ее радовало, что в этот раз он не примчался, чтобы успокоить ее. Связь Мари с родителями была слишком личной. И пережить их духовное воссоединение ей надо было самостоятельно.
Это воспоминание дало толчок. Мари поняла, что она на правильном пути, и приняла окончательное решение: она восстановит память расы! Ради родителей, своих будущих детей и всех погибших соплеменников.
Приняв душ, Мари оделась в легкое платье и отправилась на поиски живых. Во дворце царила мертвая тишина. Казалось, что даже прислуга до сих пор отсыпается после бала. Но Мари была уверена, что Нэим ждет ее ответа во всеоружии. Надеясь застать его в той гостиной, где они общались вчера, она отыскала туда кратчайший путь и по дороге размышляла, как лучше заявить ему о своем решении.
В коридорах было сумрачно. Мари с трудом боролась с дремотой и чувствовала нарастающий голод. После разговора с Нэимом ей не помешает поесть, а потом вернуться в комнату и продолжить спать, чтобы не сбить биологические часы в организме. Строя планы, Мари не заметила, как подошла к гостиной. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносились приглушенные голоса Нэима, Тальины и Лейсандры. Мари не любила подслушивания и в офисе всегда ругала сотрудников, подпирающих двери ушами. Однако в сложившейся ситуации позволила себе наглость подслушать. Прижавшись к стене, чтобы ее не заметили через щель, она затаила дыхание.
— Он сказал, что я тут нежеланная гостья, — надрывно причитала Лейсандра.
— Успокойся, милая, — утешала ее Тальина. — Запечатление вскружило голову Луисцару, но это временно. Вас с ним слишком многое связывает.
— Разве запечатление может быть временным?
— Луисцар прекрасно помнит историю с Шеймасом, и это тревожит его. Он понимает, насколько опасен его союз с Мариэль, и не допустит рождение полукровок, склонных к измене.
— Он заявил, что свадьба состоится! — Лейсандра звучно отхлебнула из бокала. — Вы витаете в облаках, Тальина! Ее надо убить!