Мариэль. Замок в ипотеку
Шрифт:
— Так! — выдохнула она после недолгого молчания. Император не шевельнулся. — Вы почти угадали. Меня зовут Мария. Не Мариэль. Не Марисоль. Не Мэри. А Мария. Ма-ри-я. А вас? Луциар?
— Луисцар, — с опаской поправил ее гуманоид. — А мы Стон и Блин.
— Блин?
— Это я! — гордо выпятил грудь второй гуманоид.
Не удержавшись, Маша хихикнула и прикрыла рот рукой. Император продолжал молча ее разглядывать.
— Со Стоном я еще смирюсь. Похоже, родители были очень довольны процессом зачатия. Но почему Блин? Нормальные имена закончились? Или мама родила тебя на Масленицу?
— Вообще-то
— И мы не живородящие. Это же омерзительно! — после этого заявления флиомы умолкли под пронзившим их взглядом вошедшей в зал женщины.
— Мне доложили, что у нас гостья! — величественно сказала она, встав рядом с императором и оценивающе посмотрев на Машу.
— Да, мама, как видишь, — все с тем же холодным спокойствием произнес Луисцар.
Это была та еще мама! Напомнила Маше бывшую жену ее шефа, возомнившую себя королевой мира. На всех глядела свысока, но имела слабость к красивым мужчинам. Требовала от бывшего мужа алименты, чтобы разъезжать по курортам и снимать там молоденьких мальчиков. Ее инстаграм пестрел селфи на фоне моря и пальм: полуразвалившаяся дама не первой свежести и шикарный тарзан. Вспомнив о ней, Маша кое-как подавила очередное «хи-хи». Все-таки эта женщина хотя бы выглядела как настоящая королева. Высокая, статная, с громоздкой прической и в длинном сверкающем платье.
— Что? — на мгновенье она замерла. — Мариэль?
— Опять, — Маша закатила глаза в потолок.
— Похоже, она ничего не помнит, — заметил Луисцар.
— Или не знает, — подытожила его мать. — То есть вы ее сбили свейхом? — Она посмотрела на флиомов.
— Ну да! Гнали себе спокойно, от аглов удирая, и тут бац, прямо в нее. Отлетела метров на восемь.
— Или десять.
— Или двенадцать.
— Или шесть.
— Короче, отлетела далеко. Косточки хрясь! А нам что делать? — Флиомы развели своими длинными, тонкими ручищами. — Мы на нее браслеты из аптечки и в свейх ее, зевакам двуглазым — простите — память ластиком чик-чик и в добрый путь прямо в Опретаун. Подзарядились на энергетической станции и сюда. Тут-то ее голова и засияла. А вы что, думаете, она из расы палал?
Женщина опять посмотрела на Машу:
— Мы не думаем. Это же очевидно.
— Что очевидно?! — нахмурившись, Маша сложила руки на груди.
— Ты Мариэль — хранительница памяти своей погибшей расы.
— Все! С меня хватит! Поиграли — довольно! Где у вас тут выход? Везите меня домой!
Мать Луисцара словно подменили. Смягчившись, она шагнула к Маше и нежной рукой погладила ее по щеке.
— Мариэль, ты дома.
— Женщина, вам лечиться надо, — глухим шепотом, но внятно посоветовала ей Маша. — Стоп! Мы с вами в одной палате, да? Понимаете, тут такое дело, я не сумасшедшая…
— А ведешь себя как сумасшедшая, — с усмешкой заметил Стон, а Блин хрюкнул.
Император Луисцар, с которого будто сняли кандалы, тронулся с места и обратился к матери:
— Я пойду оденусь. Кажется, мы отправляемся в Орден.
Не сводя глаз с Маши, он медленно пошел к выходу. С его уходом ей стало как-то неуютно. Как же все-таки роскошные мужчины скрашивают обстановку и накаляют воздух! В обществе родительницы императора Опретауна заметно
— Как вас зовут? — спросила Маша.
— Тальина, — улыбнулась женщина. Ох, как же неестественно, по-змеиному.
— А что такое Орден?
— Сама увидишь.
— Вы меня извините, но я уже насмотрелась. Давайте вы мне расскажете про Мариэль, я послушаю и вернусь к себе, в свою жалкую «трешку», взятую под ипотеку. И я клянусь, что никогда и никому не расскажу, как побывала… эммм… — Маша огляделась, — где-то в параллельном мире и видела вас. И их, — она пальцем указала на флиомов.
— Мариэль, у тебя шок. Ты выросла в мире людей и не имела возможности общаться с представителями других рас. Все эти тридцать лет Орден искал тебя не покладая рук.
— П-простите, — Блин подергал Тальину за подол платья, — а нам заплатят за нее премиальные?
В зал вернулся Луисцар в одеянии из материала, по виду напоминающего что-то между кожей и плотным латексом. Куртка на косой молнии, со стоячим воротом, брюки, заправленные в сапоги на высокой подошве, — все до блеска черного цвета. Его пепельные волосы, прибранные с височных зон к затылку, казались еще светлее, глаза ярче, лицо воинственней. Щелкнув затвором бластера, Луисцар сунул его в кобуру на бедре и сказал:
— Я готов!
— Постойте! — запротестовала Маша. — Никуда я с вами не пойду!
— А мы и не пойдем, — пояснила Тальина. — Мы телепортируемся. В другой мир.
— О, Боже! — Маша всплеснула руками. — Еще один другой мир? И сколько их?
— Много, — ответил Луисцар. — Но сейчас тебя должен интересовать твой.
— Он меня очень интересует. Прямо очень-очень! Я согласна отправиться туда сиюминутно. А вас, император, даже приглашаю в гости.
Луисцар снова пристальным взглядом проник под ее кожу и произнес:
— Для тебя я не просто император.
— Ну да, вы настоящий бог, — у Маши загорелось лицо.
— Вообще-то, — Тальина заботливо взяла ее за руку, — Луисцар твой жених.
— Ни хрена себе! Ой, пардон. Я это вслух сказала?
Флиомы покивали своими зелеными головами.
— В смысле, я имела в виду, что ж вы сразу не сказали? — Маша была готова провалиться сквозь землю, но идея побыть невестой императора пришлась ей по душе. — Куда идти?
Никуда идти не понадобилось. У флиомов при себе имелись телепортационные капсулы. В спящем режиме по форме они напоминали монету размером с ладонь. После нажатия в центр, флиомы положили их на пол, и те в мгновенье ока увеличились в размере и засияли полупрозрачной сферой по краю, словно вытянутый мыльный пузырь. Шагнув в одну из капсул, Луисцар приглашающе протянул Маше свою ладонь:
— Мариэль.
Во вторую уже ступили флиомы и Тальина. Осмелев, Маша приняла приглашение императора. Положив свои тонкие пальчики в его горячую руку, она вошла в капсулу. Не зная, как себя вести, она растерянно посмотрела на Луисцара. Хоть бы улыбнулся! Но он разделял ее неуверенность, это читалось в глазах. Обняв Машу за талию, он притянул ее к себе, и она невольно ахнула. Положив руки на его твердые плечи, она перебрала по ним ярко-красными ноготками и улыбнулась: они неплохо сочетались с его курткой.