Марина и цыган

Арк Ева

– Ну, долго вас ждать? Блины остынут, - подбодрила я парней.

Во время нашей трапезы за столом царило гробовое молчание. Дядьке под моим взглядом сначала кусок в горло не лез. Но потом он разохотился и съел чуть ли не с десяток блинов. После еды я собрала со стола всю грязную посуду и хотела отнести её на кухню, однако парни дружно запротестовали и сказали, что вымоют всё сами. Одарив их улыбкой, я оставила посуду на столе и удалилась в спальню. Через минуту туда заглянул Женька. Увидев, что я стою перед открытым шифоньером, он спросил:

– Марина, ты куда собралась?

–

Да вот, схожу, пожалуй, за грибами. Дождик прошёл.

– Зачем тебе грибы, если и так всё есть?

– Как зачем? Суп сварю!

После этого дядька уже не пытался меня отговаривать. Выйдя из спальни с плетёным лукошком, я сказала:

– Счастливо оставаться! Ждите меня часа через два!

Сделав вид, будто направляюсь к околице, я вернулась обратно через сад и подкралась к открытому окну. Сначала было слышно лишь, как звенела посуда. Парни мыли её по способу разделения труда: непосредственно мытьём занимался Женька, Димка же вытирал тарелки и кружки полотенцем, а Синеглазый ставил всё в буфет. Потом, развалившись на диване, они стали слушать магнитофон. При этом дядька мечтательно смотрел в окно, а мой сосед с Вадимом перелистывали книгу по искусству, которую я прихватила с собой из чулана. Вскоре они дошли до страницы, где была изображена Венера Милосская.

– Как она тебе? – дёрнув Женьку за рукав, поинтересовался Димка.

– Ничего, красивая женщина. Мне нравится! – одобрил дядька, бросив взгляд на богиню.

– Лицо у неё действительно красивое, а вот фигура – так себе, - высказал своё мнение Синеглазый.

– Чем это тебе её фигура не нравится? – оскорбился за Венеру Женька.

– Бёдра слишком толстые и талии почти нет.

– Между прочим, главное в женщине – это бёдра, - разгорячился дядька. – А лицо у неё холодное, в нём жизни нет!

– Конечно, тебе главное – за что хватать, - с невозмутимым видом отпарировал Вадим.

– Хватит вам ссориться, - примирительно произнёс мой сосед. – А что касается фигуры, то Вадим не совсем прав: у неё грудь красивая и ноги длинные…

– Да, вот бы на эту Венеру живьём посмотреть, - продолжал он мечтательным тоном.

– А ты, что, разве не видел? – неожиданно заметил Синеглазый.

Димка наморщил лоб, словно до него не сразу дошёл смысл фразы приятеля и после паузы ответил:

– Да, пожалуй, ты прав! Марина – вылитая Венера!

Тут я не выдержала и, опустившись на траву, стала корчиться от смеха, зажимая себе ладонями рот. К счастью, в этот момент магнитофон заиграл «Цыганочку» и дядька, вскочив с места, стал лихо отплясывать прямо посредине комнаты. В свой черёд, Димка схватил со стула мою зелёную шёлковую юбку и напялил её на себя. Потом закатил глаза и, неумело передёргивая плечами, закружился вокруг Женьки, изображая цыганку. Дядька же подхватил его под руку и тут началось такое веселье, что пыль – столбом. Даже Синеглазый включился в игру и стал «отбивать» у дядьки Димку, который едва успевал перелетать от одного к другому. Разгорячённые танцем приятели на этом не успокоились и кто-то из них, кажется, Димка, предложил всем переодеться в женщин. Идея понравилась и все трое начали рыскать по дому в поисках подходящей одежды. Однако кроме бабушкиного старого халата и моей вышеупомянутой

юбки они больше ничего не нашли. Мне было слышно, как Женька, ругаясь, рылся в шифоньере:

– Что за чёрт? Даже белья Маринкиного нет! Одни мои рубашки!

(Дядька, к счастью, не знал, что все мои вещи хранились в сундуке и чемодане под замком).

– А я вот сегодня утром пошёл на кухню воды напиться и задел случайно верёвку – так мне на голову сверху Алёнкины трусы сначала одни, потом другие свалились, - пожаловался мой сосед. – Ну, я злой, говорю Алёнке: «Что ты свои трусы по всему дому развесила? Пройти нельзя!» А она мне: «Где, по-твоему, я их должна сушить?» Всё утро на меня дулась!

– Может быть, Маринка тоже всё постирала? – обращаясь к Женьке, высказал предположение Вадим.

– Ни разу не видел, чтобы она свои вещи стирала! – задумчиво ответил тот. – И, вроде, всё время в чистом ходит. Где она тогда их сушит?

– Зато твои трусы и сейчас во дворе на верёвке болтаются! – «подколол» его Димка.

– Так это она их постирала и вывесила, - смущённо объяснил дядька.

Парни засмеялись. Тем временем Женька вытащил из шифоньера бабушкин бюстгальтер.

– А какой размер у Марины? – поинтересовался мой сосед.

– Не знаю, - ответил дядька, засовывая бюстгальтер обратно.

– А я вот читал в какой-то книге, кажется, у Мопассана, что самая лучшая грудь та, что может уместиться в ладони мужчины, - высказался Синеглазый.

– Мопассана я тоже прочёл, ещё до армии, - заметил дядька.

– А вот я недавно нашёл у отца такую книгу…, - понизив голос, таинственно сообщил Димка.

– И о чём эта книга? – заинтересованно спросил Женька.

– Ну, об отношениях между мужчиной и женщиной в первую брачную ночь, - в голосе моего соседа послышались смущённые нотки.

– Это интересно! Давай, рассказывай! – подбодрил его дядька.

В отличие от Женьки, меня не слишком интересовал Димкин рассказ, поэтому я потихоньку отошла от окна и поспешила в лес, чтобы наверстать упущенное время. Благополучно перебравшись через овраг, я пронеслась мимо поля с пшеницей и, добежав до осинового подлеска, принялась собирать на скорую руку первые попавшиеся грибы. Так как я была не слишком разборчива, то моя корзинка наполнилась довольно быстро.

Прежде, чем зайти в дом, я заглянула в окошко. Дядька, лёжа на диване, внимал сидевшему у него в ногах Димке, который, размахивая руками, всё ещё повествовал о таинствах брачной ночи. Рядом на стуле примостился Вадим, перелистывавший книгу и делавший вид, будто не слушает Димку. Как только я появилась в дверях, мой сосед сразу замолчал и густо покраснел.

– Ты уже вернулась, Марина? – с сожалением в голосе спросил Женька.

– Да, грибов набрала и вернулась, - спокойно ответила я, выкладывая содержимое лукошка на стол.

Парни молча наблюдали за моими действиями, причём Димкины уши по-прежнему были свекольного цвета.

– Ты что, Дима, будешь и в свою первую брачную ночь так краснеть? – не выдержала я.

Мои слова заставили кровь отхлынуть от его лица и после паузы парень срывающимся голосом сказал:

– Мне, пожалуй, пора… Мать, наверно, уже с работы пришла.