Мария
Шрифт:
Глава XLVI
Ундины всегда купаются в заводях среди лилий
К полудню следующего дня я уже возвращался после прогулки в горы. Солнце, стоя в зените на безоблачном небе, бросало огненные лучи, словно стремясь сжечь все, что не могло укрыться под густой листвой деревьев. Деревья безмолвствовали: ни один листок не зашелестит в ветвях, ни единая птица не взмахнет крылом. И только цикады неустанно славили сияющий день – красу декабря.
Следом за мной спускались Хуан Анхель и Майо. Еще издали я разглядел Марию, она шла к бассейну вместе с Хуаном и Эстефаной. Собака бросилась к ним и с фырканьем и лаем стала прыгать вокруг, бурно выражая свою радость. Мария в смятении искала меня глазами и наконец увидела, как я перепрыгнул через садовую ограду. Я пошел прямо к ней. Полураспущенные косы падали в беспорядке на ее шаль и белую юбку; левой рукой она подбирала подол, а правой обмахивала лицо веткой альбааки.
Когда я подошел поздороваться, она уже сидела под апельсиновым деревом на разостланном Эстефаной ковре.
– Какое солнце! – сказала Мария. – Пришел бы пораньше…
– Невозможно было.
– Это почти всегда невозможно. Хочешь, искупайся, а я подожду.
– Нет, что ты!
– Если из-за того, что в бассейне кое-чего не хватает, я могу принести.
– Розы?
– Да. Когда ты придешь, они уже будут здесь.
Хуан играл, раскачивая ветку с апельсинами, свесившуюся чуть ли не до самого газона, потом встал перед Марией на колени, чтобы она расстегнула ему блузу.
В этот день я принес целую охапку лилий. Кроме тех, что дали мне Трансито и Лусия, я много еще собрал по пути; самые красивые я выбрал для Марии, а остальные взял из рук Хуана Анхеля и бросил в бассейн. Мария воскликнула:
– Ох! Как жалко! Такие красивые!..
– Ундины, – сказал я, – всегда купаются в заводях среди лилий.
– А кто это ундины?
– Женщины, которые хотели бы походить на тебя.
– На меня? Где же ты их видел?
– Случалось видеть в реке.
Мария рассмеялась и отослала меня, сказав:
– Я очень быстро, не задержусь.
Через полчаса она вошла в гостиную, где я поджидал ее. Как всегда после купания, глаза ее блестели, на щеках играл нежный румянец.
Заметив меня, она остановилась.
– Ты почему здесь?
– Знал, что ты придешь.
– А я – что ты будешь ждать.
Она присела на диван и задумалась, потом, оторвавшись от своих мыслей, спросила:
– Почему так бывает?
– Что?
– Что это случается всегда.
– Но ты же не говоришь что?
– Если я задумаю, чтобы ты что-нибудь сделал, ты это и делаешь.
– А почему я тоже всегда чувствую, когда ты должна прийти или запоздаешь? Это необъяснимо.
– Хотела бы я знать, если так бывает сейчас, то, когда ты уедешь, сможешь ли ты угадать, что я делаю, смогу ли я почувствовать, думаешь ли ты…
– О тебе, да?
– Да. Пойдем в рукодельную к маме, а то я ждала тебя и ничего сегодня не сделала. Мама просила меня закончить шитье к вечеру.
– Мы будем там одни?
– Да почему это мы обязательно должны быть одни?
– Мне все мешают…
– Тс!.. – Она приложила палец к губам. – Слышишь? Они в буфетной. Так они очень хороши, эти женщины? – продолжала она, усаживаясь и принимаясь за шитье. – Как, ты сказал, их зовут?
– А… Да, очень хороши.
– И живут в лесах?
– На берегу реки.
– Всегда в воде и на солнце? Должно быть, не очень уж они беленькие.
– Они прячутся в тени густых деревьев.
– А что же они там делают?
– Не знаю, что они делают, знаю только, что больше я их не встречаю.
– И давно ли случилась с тобой такая беда? Почему же они тебя не поджидают? Если опп такие хорошенькие, ты, наверное, огорчен?
– Они… нет, ты не знаешь, какие они.
– Тогда объясни мне. Какие же?… Нет, сеньор! – живо добавила она, пряча под лежавшим у нее на коленях куском батиста правую руку, которую я хотел взять.
– Дай мне руку.
– Лучше я буду шить, а ты рассказывай, какие они эти… как их зовут?
– Сейчас я открою тебе тайну.
– Послушаем.
– Они ревнуют к тебе.
– Сердятся на меня?
– Да.
– На меня?
– Раньше я думал только о них, а потом…
– Потом?
– Забыл их ради тебя.
– О, тогда я могу гордиться.
Правая рука Марии лежала теперь на ручке кресла, словно подсказывая, что я могу ее взять. Мария продолжала:
– А в Европе есть ундины?… Послушай, милый, есть там ундины?
– Да.
– Тогда… кто знает!
– Но те наверняка румянятся и носят корсеты и ботинки.
Мария старалась шить как следует, но правая рука у нее дрожала. Распутывая нитку, она украдкой взглянула на меня.
– Знаю я кое-кого, кто очень хотел бы посмотреть на красиво обутые ножки и… А цветы из бассейна унесет водой.
– Это значит, что мне пора уходить?
– Это значит – мне будет жаль, если они пропадут зря.