Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия
Шрифт:
Мы с ним долго протрепались о днях прошлых, о делах будущих. На третьем часом такого обмена мнениями меня заклинило, я вдруг почувствовал, как на меня навалилась огромная усталость. Мне страшно захотелось спать.
Уже почти засыпая, я с Борькой почему-то стал договариваться о какой-то встрече на Брайтон Бич в Нью-Йорке.
Потом я вдруг понял, что договариваюсь о встрече не с Борькой, а с кем-то другим.
Это понимание ситуации почему-то меня сильно напугало! Сон тут же прошел, словно его рукой сняло. Я же, лежа на песке необитаемого островка, начал размышлять о возможных последствиях вторжения извне в мое сознание. Только что мне наглядно продемонстрировали, что даже во время пребывания в "райском уголке" я незащищен от вражеского проникновения! Но разговор мне напомнил о своем обещании, которое я дал Полковнику, что встречусь с ним на Брайтон Бич в Нью-Йорке, об этом обещании я практически успел забыть. Забыл не о самом Генке Кантемирове, с которым собирался связаться и узнать, какой именно генерал из нашего Генштаба курировал работу его группы, кто именно включил в ее состав Фельдфебеля? Сейчас же мне сообщили о том, что Генка Кантемиров вместе со всей своей группой вылетает частным самолетом в Нью-Йорк, чтобы завтра встретить и обнять меня.
Одним словом я заснул, растянувшись на теплом песке необитаемого острова под лучами не очень-то жаркого солнца. И тогда мне приснился сон, содержание которого я заполнил до малейшей подробности.
Мой самолет из Парижа приземлился в аэропорту ДжиЭфКей, что на нормальный язык переводится, как аэропорт Джона Фицджеральда Кеннеди, Нью-Йорка. Мы, французские пассажиры, практически мгновенно прошли паспортный контроль. Личного багажа у меня не было, поэтому я сразу же вышел к такси, миновав зал по получению багажа. Уже занимая заднее сиденье такси, совершено случайно в одном из автомобильных зеркал, я увидел, что в нью-йоркское такси сел не я, а какой-то там афроамериканец. Дорога до Нью-Йорка оказалась, как и всегда, до упора забитой транспортом, так что в моем распоряжении было более чем достаточно времени для того, чтобы самого себя лучше рассмотреть. Через некоторое время я пришел к следующему выводу.
Первое, трехдневное пребывание и отдых на необитаемом острове в каком роде способствовали моему превращению в настоящего негра. Сейчас у меня была кожа, повторяю, кожа, а не загар, темного цвета. Кожа не имела полного затемнения, она была, как бы тонирована, затемнена на семьдесят пять процентов. Далее пальцы рук тоже имели темную кожу, но, видимо, из-за какой часто выполняемой работы они все же были более светлого, серого цвета. Второе, под ногтями у меня была стопроцентная черная кожа, как у настоящего чернокожего человека. Так что я не имел ни каких оснований для того, чтобы утверждать или доказывать, что я белый человек, но с очень сильно загорелой кожей. Мне даже показалось, что в темноте у меня светятся зубы, резко выделяются белые зрачки глаз. Да, следует упомянуть о том, я превосходно владел американским языком, но с налетом французского пришепетывания.
В гостинице "The Sherry Neverland", что на Манхэттене у Центрального парка, меня встретили с распростертыми объятиями, словно я был их постоянным клиентом. Хотя в моей памяти не сохранилось ни капли информации о том, чтобы я когда-либо в этой гостинице останавливался. К сожалению, ресторан в гостинице не работал, пришлось немного прогуляться и поужинать в другой гостинице. После ужина и прогулки я вернулся в свою гостиницу, сразу же поднялся в свой номер. Но, прежде чем, забраться в огромную постель, занялся вещами, которые у меня находились в чемоданчике кейсе. Вскоре в моем распоряжении были два очень неплохих пистолета "Desert Eagle" с хорошим запасом патронов, которые идеально ложились в наплечные кобуры скрытого ношения. И две ручные гранаты, типа русских лимонок, Под кожаной курткой ни пистолетов, ни гранат совершено не было видно.
Да и оставаясь афроамериканцем, я не производил особого впечатления, ни для кого не представлял интереса. В зеркале ванной комнаты я видел самого настоящего негра лет тридцати в голубых джинсах и в обтягивающей черной кожаной куртке. Можно было бы сказать, что такие негры миллионами шатаются по всей Америке.
В десять часов утра следующего дня я сидел на одной из великого множества лавок, установленных на Брайтон Бич. Сидел на лавке и бесконечно жрал всякие там гамбургеры из Макдональдса, вернее, пожирал так называемые "лучшие в мире котлеты", а хлебушком подкармливал голубей. Этих голубков, посланцев мира, вокруг моей давки собралось великая туча, но они почему не дрались между собой из-за куска хлеба, а не торопясь, никто их при этом не обгонял, голубки подходили к большим кускам хлеба, чтобы начать их нехотя поклевывать.
Деревянная платформа Брайтон Бич со многими лавками вытянулась вдоль берега нью-йоркского залива Лонг-Бич!
Бывшие русские, так полностью не ставшие стопроцентными американцами, только-только начали покидать свои жилища, выходить на улицу, собираясь на этой деревянной платформе, где уже пригревало солнышко. Не получив обещанной работы, наши американские соотечественники жили на американскую пенсию. Со временем у них стало привычкой рабочее время проводить именно на этой платформе, чтобы, сидя на лавке, свои языки почесать с соседями или со знакомыми людьми, болтая о том, о сем с утра до вечера. Причем, со временем лавки стали именными, каждая из них имела своих собственных седоков. Почему-то никто из этих бывших русских не обратил внимания на черномазого, который, сидя на лавке, кормил голубей. Во-первых, этот черномазый сидел на лавке, которой прежде попросту на этом месте не было, значит, на нее никто не претендовал. Во-вторых, он кормил голубей! Таких желающих покормить голубков на Брайтон Бич можно встретить на каждом углу, к ним привыкли, на них не обращали внимания.
Не обратили внимания на этого черномазого и четверо серьезных мужиков, которые вдруг появились на платформе, начиная нога в ногу по ней вышагивать. Странность у этих мужиков одна, не смотря на все более и более пригревающее солнышко, они одеты почти в одинаковые кожаные куртки до колен, в которых так удобно прятать любое партизанское оружие, от обрезов до спецназовских автоматов последнего выпуска. Да и эти мужики идут по Брайтон Бич как-то странно, чуть или не строем, в ногу.
Артемия я узнал еще издали до того, как его группа вступила на Брайтон Бич. Сколько воды утекло с того августовского вечера, когда мы, московская туристическая группа, спускаясь с Говерлы нос к носу столкнулись с его группой так называемых украинских партизан, которой не удалась попытка перейти границу СССР - Венгрия. Раненый в ногу Лаврюник все-таки умер от заражения крови. Как я тогда не старался, но так и не смог должным образом очистить от всякого сора полученную им пулевую рану, но подарил-таки возможность, жить, страдать и лечиться еще целый год. Двоих других друзей-соратников Артемия от него отделили еще в Западной Германии, куда им всем удалось пробраться. Теперь Артемий и сам не рвется возвращаться на родину, он подрабатывал то телохранителем, то бойцом военизированной охраны в различных странах Западной Европы. Судьба забросила его в Америку, где он начал служить зарождающейся в те времена российской мафии.
Что касается сегодняшнего задания, то в сознании Артемия, кроме информации о том, что он с раннего утра до позднего вечера своей группой должен зачищать Брайтон Бич от всяких подозрительных лиц, ничего не было сказано! Группа чистильщиков Артемия покружила вокруг скамейки, где и должна была произойти моя встреча с полковником Кантемировым, но так и не остановилась, затопала дальше по Брайтон Бич.
А народ все подходил и подходил, люди неторопливо рассаживались по лавкам, доставали шахматные доски или доски для русских шашек, углублялись в эти игры. К некоторым игрокам пристраивалась очередь в один два человека, но не более. Наиболее азартно русские пенсионеры играли в домино, у этих лавок толпился народ и стоял громкий говор. Тут я с интересом заметил, что наша лавочка для встречи, видимо, превратилось в некое "табу". Во-первых, до настоящего момента на ней никто не сидел. И второе, лавка до нее и лавка после нее были заняты весьма странными лицами, которые, наверняка, состояли на гражданской службе США и Советского Союза. Это были совершенно одинакового телосложения и конституции люди, одетые немного в разную, по качеству пошива и по моде, одежду. Единственное, что в их одежде было одинаковым, ... так это желтые галстуки. Еще начиная службу у Андропова, я краем уха слышал о том, что наши военные разведчики очень любили почему-то носить именно желтые галстуки.
Где-то под полдень мимо нас снова прошла группа чистильщиков Артемия. Один ее боец подошел к пустующей скамейке, а затем своим задом на нее чуть ли не с разбега плюхнулся. Некоторое время он этим же своим задом поелозил по скамейке, затем поднялся на ноги и пошел к своей группе. Когда он проходил мимо меня, то его лицо было в сплошной испарине, а в глазах все еще таился испуг. Мне сразу же стало ясным, что некоторому лицу, которого я пока не видел, наглядно продемонстрировали, что скамейка не заминирована. Эта сценка стала последним доказательством того, что сегодня мне придется встречаться не с полковником Кантемировым, а с другой личностью.
Сейчас я получил полное право на то, чтобы подняться со своей лавки и, собрав разбросанные по лавке шмотки, навсегда покинуть Брайтон Бич. Так как встречаться с другим человеком я не собирался! Но меня остановили две вещи, главной из которых было желание все же выяснить, кто же именно хочет меня увидеть!
Еще ночью я побывал на Брайтон Бич, обе свои гранаты заложил под эту лавку. Гранаты были неплохо замаскированы, простой бы человек их не смог бы найти, а взорваться они могли бы только от моего голосового приказа. Но к этому моменту меня настолько заинтересовало советско-американское единение в области военной разведки, что я решил немного задержаться.