Маркс и Энгельс
Шрифт:
Луи Блан не решился оскорбиться и принял слова Энгельса как шутку.
Особенно важно было пребывание Энгельса во Франции в связи с обсуждением проекта программы Союза коммунистов в столичных общинах. Проживавший в Париже Гесс переделал присланный из Лондона текст, заполнив его сентиментальным суесловием и евангелическими откровениями, и настаивал на том, чтобы на втором конгрессе Союза коммунистов была принята именно его программа. Энгельс разгневался не на шутку, так как полагал, что коммунисты в Париже уже покончили с застрявшим в болоте путаником и проповедником христианского социализма Гестом. Вооруженный новыми знаниями, ставший вместе с Марксом на твердую почву науки о коммунизме, Энгельс поднял меч, чтобы раз и навсегда разделаться с тем, кто, подобно
Гесс был отстранен от этого важного дела.
В течение месяца Энгельс работал над проектом программы Союза и назвал его «Принципы коммунизма». В письме к Марксу от 23–24 ноября он выдвигает новое название для программы: «Коммунистический манифест».
«Подумай над «Символом веры», — писал он своему другу в Брюссель. — Я считаю, что лучше всего было бы отбросить форму катехизиса и назвать эту вещь «Коммунистическим манифестом». Ведь в нем придется в той или иной мере осветить историю вопроса, для чего теперешняя форма совершенно не подходит. Я привезу с собой здешний проект, составленный мною. Он написан в простой повествовательной форме, но ужасно плохо, наспех отредактирован. Я начинаю с вопроса, что такое коммунизм, и затем?перехожу прямо к пролетариату — история его происхождения, отличие от прежних работников, развитие противоположности пролетариата и буржуазии, кризисы, выводы. Попутно — различные второстепенные вещи, и в конце партийная политика коммунистов, поскольку о ней можно говорить открыто. Здешний проект целиком еще не утверждался, но я надеюсь добиться того, чтобы в него не попало — за исключением некоторых не имеющих значения мелочей — ничего такого, что противоречило бы нашим взглядам».
Окончательный текст «Манифеста Коммунистической партии», явившегося гигантским шагом вперед в развитии экономических, философских и социальных наук, был написан Марксом и Энгельсом совместно после второго конгресса Союза коммунистов, который состоялся в ноябре — декабре 1847 года в Лондоне.
27 ноября Маркс выехал из Брюсселя и в сумрачный осенний вечер остановился по дороге в Англию в Остенде. У самого вокзала, против бассейна, находился отель «Корона», где его ждал Энгельс. На другой день оба друга отправились в Дувр. Они готовились к участию в работе второго конгресса Союза коммунистов. На нем предстояло утвердить устав и обсудить новую программу.
Кроме того, Маркс должен был как специальный представитель «Демократической ассоциации» выступить в английской столице с приветствием по случаю годовщины польского восстания 1830 года.
Международный митинг происходил в зале собрания «Лондонского просветительного общества немецких рабочих», основателями которого семь лет назад были учитель Шаппер, сапожник Бауэр и часовщик Молль.
Собравшиеся узнали Маркса и встретили его бурными возгласами и громкими аплодисментами.
— Старая Польша, несомненно, погибла, — сказал Маркс, поднявшись на трибуну. Его мощный голос разносился по всему залу. Смуглое лицо и блестящие глаза оратора приковывали к себе внимание присутствующих. — И мы меньше чем кто-либо хотели бы ее восстановления. Но погибла не только старая Польша. Старая Германия, старая Франция, старая Англия — все старое общество отжило свой век. Гибель старого общества не является потерей для тех, кому нечего терять в этом обществе, а во всех современных странах в таком положении находится огромное большинство. Народы должны приобрести все благодаря гибели старого общества — гибели, которая приведет к образованию нового общества, уже не основывающегося на классовых противоположностях.
По сравнению с другими странами Англия является страной, где противоположность между пролетариатом и буржуазией достигла наибольшего развития. В силу этого победа английских пролетариев над английской буржуазией имеет решающее значение для победы всех угнетенных над их угнетателями. Вот почему Польшу надо освобождать не в Польше, а в Англии. Вы, чартисты, не должны поэтому ограничиваться высказыванием благих пожеланий об освобождении наций. Разбейте ваших собственных внутренних врагов, и тогда у вас по праву будет гордое сознание, что вы разрушили все старое общество.
Закончив свою речь, Маркс под возгласы одобрения вручил адрес от «Демократической ассоциации» «Братским демократам».
Затем на трибуну вышел Энгельс. И когда он четко в громко сказал: «Никакая нация не может стать свободной, продолжая в то же время угнетать другие нации», — англичане, поляки, французы, бельгийцы, нёмцы, итальянцы встретили его слова шумным одобрением. Полное сердечное согласие утвердилось между представителями многих наций на этом собрании. В знак единства Гарни и Энгельс предложили приветствовать демократические газеты — английскую «Северную звезду», французскую «Реформу» и «Немецкую Брюссельскую газету», и тогда трижды ураганом разразились аплодисменты. Все присутствующие, встав и обнажив головы, начали петь «Марсельезу». Голоса сливались, как сердца всех присутствующих здесь простых людей.
Сразу же после митинга в том же помещении начался второй конгресс Союза коммунистов.
Горячие споры об уставе и программе длились более десяти дней. В завершение дебатов принципы, которые защищали Маркс и Энгельс, были приняты единогласно. Им было поручено изложить основы коммунизма в форме манифеста.
Первоначальные названия его — «Исповедание веры» и «Катехизис» — были отброшены. Энгельс предложил назвать важнейший документ «Манифестом Коммунистической партии», Маркс поддержал его.
Среди многих разноплеменных рабочих в большом, низком, освещенном газовыми фонарями зале находился и портной Фридрих Лесснер — немец, коммунист, долго бродивший по свету и хлебнувший немало горя.
Лесснер, как и многие другие на конгрессе, не мог отвести глаз от молодых руководителей Союза коммунистов. Марксу было около тридцати лет, Энгельсу — двумя годами меньше. Великолепный возраст полноценной зрелости. Маркс был широкоплеч, крепко сложен, энергичен. Энгельс поражал уверенностью, быстротой движений и стройной выправкой. Речь Маркса была краткой, логичной, понятной, он никогда не говорил лишних слов, и каждая фраза-мысль была как бы звеном в цепи неопровержимых доводов. Энгельс любил шутить, говорил лаконично и решительно. Все в нем отражало необыкновенную одаренность натуры. Он был жизнерадостен, удивительно правдив.
Карл и Фридрих хорошо знали людей, и Лесснер быстро определил это, вглядываясь в их лица, следя за их движениями, вслушиваясь в речи и замечания. Портной отметил саркастическую складку рта Маркса, придававшую ему то выражение непреклонности и силы, которого так боялись его противники.
Перед тем как отправиться на континент, два друга побывали в Манчестере. Пока Фридрих выполнял поручения отца, Маркс проводил многие часы в библиотеке.
Он и на этот раз перечитал множество книг, просмотрел и «Политическую справедливость» Годвина, под влиянием которой сложились взгляды Оуэна. Очень образованный, дерзко мыслящий, Годвин большую часть жизни был обречен идти одиночкой, своим особым путем.
«Бытие определяет сознание и формирует человеческий характер», — писал в своей нашумевшей книге ученик Гольбаха и Локка. «Добродетель и грех — не следствие врожденных свойств, а следствие обстоятельств…»; «Инстинкты и наследственность едва ли существуют и уж, во всяком случае, не играют решающей роли в формировании человека…»; «Вещи должны принадлежать тем, в чьих руках они наиболее продуктивны…»
Эти замечательные мысли Годвина нравились Марксу.
Маркс пытливо присматривался к быту и нравам англичан.