Мародёр
Шрифт:
— В каком смысле ядра? — осторожно спросил я.
— В прямом, — ответил он. — Тебя это не касается, и знать тебе этого не надо. Я и так сказал тебе слишком много. Иди сюда, я научу тебя чему успею, а потом ты оборвешь мою Нить.
А вот теперь похож. Он не просит, он требует. Он собирается меня учить, даже если я этого не хочу. Но беда в том, что я-то хочу. если он прав, и я действительно делаю что-то, а то и все, неправильно, то это надо исправлять. А если он водит меня за нос? Если врет мне, для чего-то? Для чего?
Каждый в этом мире преследует
Вот и призрак наверняка преследует какие-то свои цели. И сдается мне, что оборвать Нить, это не было его самым заветным желанием. И прежде чем соглашаться у него учиться, не плохо бы выяснить чего он хочет на самом деле. Но как? Угрожать ему? Чем? Чем можно угрожать существу, что хочет умереть, да к тому же не имеет плоти, чтобы можно было запугать отрубанием пальцев. Остается только идти напрямик.
— А чего ты хочешь на самом деле?
— Что?
— Я не слишком верю, что ты хочешь умереть после стольких лет жизни, особенно, если учесть, что жизнь твоя может быть бесконечной. Многие бы согласились расстаться с телом ради того, чтобы никогда не умереть.
— Я устал. А они глупцы. Они могу получить все, еду, женщин, запахи вкусы, вино. Женщин! А мечтают о бессмертии. Как это глупо иметь счастье почти в руке, а мечтать о том, что принесет только горе.
— А разве ты не мечтал об этом, когда вступал на путь мародера, — я понятия не имел как это выглядит в том случае, если тебя не заставляет им быть богиня.
— Мечтал! — кивнул призрак. — Но я ошибался. Все бессмертие не стоит одного глотка вина, одного прикосновения любимой женщины, одного куска мяса, запеченного под сыром. Одного поцелуя. Это важно, а бессмертие — это ерунда. Что оно тебе даст, когда тебе за семьдесят? Будешь тысячи лет, шаркать ногами по замку? Ты даже с ума сойти не сможешь. И хорошо, еще, если это будет во воплоти, а если как у меня? нет, бессмертие того не стоит. Если ты его хочешь, я бы с радостью поменялся с тобой местами, но даже я, как мародер не знаю, как. Пойдем, я научу тебя всему, что знаю. Пойдем, солнце уже на подходе. Пойдем.
— Еще вопрос. Зачем тебе меня учить?
— Хочу передать все что знаю в надежные руки.
— Ты видишь меня первый раз.
— И последний! — громыхнул призрак. — но ты мародёр. Ты последний мародер. И я не хочу, чтобы то, на что я потратил тридцать лет своей жизни исчезло просто так. Тридцать лет. Я мог бы эти тридцать лет жрать кабанчиков на запеченных на костре. Я просто хочу, избавиться от голода в желудке и от воспоминаний в голове.
И мне он казался в тот момент достаточно искренним. И я ему поверил. Я оторвался от саркофага,
Призрак поднял руку, ткнул в едва заметную загогулину на стене.
— Нажмешь сюда. Откроется потайная дверь, за ней воин, точнее его скелет, закованный в цепи. Не пугайся его, он не страшный, он давно мертвый. Он нужен нам для эксперимента, — он взглянул на меня и увидел пустоту в моих глазах. — Он нужен нам, чтобы ты на нем испытал свои умения. Дознавателя можно не пробовать, он все равно ничего не скажет, слишком много времени прошло с его смерти. А все остальное да. Что у тебя еще есть?
— Откуда ты знаешь про дознавателя?
— Это первое что получает новоявленный мародер. Это и трофеи. Все остальное это уже вторично. Она, обычно выдает Нить. Тебе ведь она ее дала?
— Она? Богиня? Она что не первый раз такое проворачивает? — я снова прикусил язык. Что-то я сегодня слишком разговорчив. Устал, наверное, попробуй как покроши столько тварей в капусту.
— Не первый. Но боюсь, что один из последних. У нее не должно было остаться ядер уже сейчас. Я думал, что она израсходовала последнее на меня, но…
— Ты же не стал мародером?
— Не стал. Не стал! Потому как ядра я, так и не получил. Она передала его, но посыльный не довез.
— Сам съел?
— Возможно, но мало вероятно. Я слишком стар. Я давно не говорил. я устал от разговоров. Идем, юный мародер, все же пора учиться.
Призрак поглядел на меня странно прищурившись.
— Значит все-таки она. Неугомонная стерва! Не успокоится ведь пока своего не получит. Думаю, настало время облегчить ей задачу и пусть она уже получит то, что хочет.
Я открыл рот, чтобы спросить, а чего она хочет, но не успел. Призрак взмыл под потолок, как-то потревожил кучку птичек, развернулся на месте и рухнул на меня.
Лучше бы я умер. Лучше бы меня сожрали пауки. Ну почему я не дал себя прикончить сморщенному коротышке? Мог бы тело свое пожертвовать юному богу. Мне то было бы все равно, чего он планировал, но то что все радости жутко болящего тела достались бы ему, сильно бы грело мою душу. Но, нет, я решил все сделать правильно, отбился от пауков, сам прикончил коротышку, и раздавил башку божку.
Кстати, а почему я убил его именно так? Я раз за разом задавал себе этот вопрос и не находил на него ответа. В тот момент, когда я ставил ногу ему на голову мне все казалось естественным и правильным. Я точно знал, что делаю, точно знал почему делаю и точно знал, что так и надо. Я испытывал ни с чем не сравнимое наслаждения слыша, как хрустит его еще не совсем сформировавшийся череп, как ломаются лишь немного затвердевшие хитиновые пластины, как трещат хрящи, как нога превращает его мозг в липкую кашицу. И я знал, что делаю все правильно.