Мародёр
Шрифт:
Вестник молча смотрел на вождя. Это маленькое почти бесполезное, сморщенное существо с коричневой кожей, уверенное золотыми побрякушками, с вросшими а череп золотыми рожками только что сумело его удивить. Его! Вестника! И как удивить. Женщины в их племени всегда считались низшими существами. Они даже с рабами обращались более вежливо, чем с собственными женами. Мужчина имел право даже убить жену без объяснения причин. Конечно если она не была беременна или не кормила ребенка грудью. Но все другие причины были ничтожны.
И вот у него, у Анартаха шаман-женщина.
— Я просто обязан с ней познакомиться, — сказал Вестник, глядя на вождя и улыбаясь ему.
— Вот только не говори, что ты проделал такой путь ради шамана. Ради моего нового шамана.
— Да я даже не знал о нем! — всплеснув руками воскликнул Вестник и тут же добавил тихо, — точнее о ней. Я должен, обязательно должен с ней познакомиться, но не сейчас. Возможно в следующий раз, — голос его вновь стал спокоен, ни удивления, ни возбуждения, лишь легкая усмешка, что так раздражала всех его собеседников. — И ты прав, я пришел сюда ради шамана, но не того, который у тебя сейчас, а того, что совсем недавно помер. Того, что перечеркнул усилия целого поколения твоих людей.
Анархат взглянул на Вестника, почесал щеку, тронул золотое кольцо в ухе.
— Нет смысла говорить о мертвецах, — осторожно произнес он. — Каждый кто ушел в песок, должен там и остаться.
Он повернулся к пустыне, прищурился всматриваясь во что-то среди барханов и хмыкнул.
— Смотри-ка, Вестник, а ты кажется выиграл.
Вестник проследил взгляд вождя и по лицу его расплылась довольная улыбка.
Он дошел. Дошел! Вон уже и палатки лагеря морщинистых уродов разглядеть можно. И того ублюдка, что ему на спину тавро свое поставил. Вон сидит гнида, золотом обвешанная. Дайте только время, дайте только сил, только нож пусть даже тупой. Лучше если тупой! И он в одиночку раскидает всех этих псевдосолдат. Их костяные копья плохи, броню они не носят, выучки почти никакой. А восемь лет, в роте наемников славного капитана Царгвера просто так не пройдут.
Он поднялся на бархан. Остановился. Упер руки в колени, поднял взгляд на сидящих под навесом людей. Человек? Рядом с размалеванным сморщенным коротышкой, сидел человек. Он что-то пил из кружки и мирно беседовал с ублюдком. Человек. Он может, нет, он должен забрать его отсюда. Обязан, как человек — человеку.
Его заметили. Сморщеный коротышка ткнул в него пальцем. Человек поднялся, махнул ему рукой, наклонился, взял чайник, высоко поднял над головой демонстрируя, что получит несчастный умирающий от жажды.
На лице измождённого, уставшего, поджаренного солнцем, исполосованного песком, появилась улыбка. Он скатился с бархана, песок забивался всюду, обжигал, но он не обращал внимания. У него была цель. И она сидела в тени под навесом всего в сотне шагов.
Он встал, сделал шаг. Что-то укололо щиколотку. Он не придал значения. Дойти. Главное дойти! Перед глазами потемнело, и без того горящее на солнце тело, бросило в жар. На лбу выступил пот. Он размазал его тыльной стороной ладони, поднес ее к глазам, увидел тонкие влажные красные полоски на коже. Не понимая оглянулся, но ничего не увидел. В глазах стояла темнота. Он попытался поднять руку, но не смог. Попытался сделать шаг и упал. Тошнота подкатила к горлу, сердце сжалось в крохотную точку, легкие склеились, не желая принимать воздух, желудок вывернуло наизнанку. Он корчился и извивался. Он не хотел, но мышцы делали это сами.
Тень на мгновение заслонила солнце, сквозь боль и слезы он увидел стоящего над ним коротышку с занесенным копьем.
— Ну, вождь, так не честно. Сама пустыня подыгрывает тебе, — Вестник прятал улыбку за медной кружкой с новой порцией травяного напитка. — Он не мог знать, что в песке притаилась змея.
— Никто не мог этого знать, — ответил вождь, глядя как воины забрасывают тело раба песком. — Все мы лишь отражение Сути. Ее желаний, ее устремлений. Каждый из нас лишь песчинка в ее планах и не в наших силах изменить их.
— Я больше не принесу тебе философских трактатов, — грустно вздохнул Вестник. — Где ты набрался такой чуши?
— В книгах, что ты привозил. У магистра Сонга очень светлая голова.
— Я сожгу Дамио! — сквозь зубы проворчал Вестник. Жаль до Сонга ему не дотянуться проклятый старик помер пару месяцев назад. А ведь был так приветлив, так добр, так улыбался, когда передавал книги. Сволочь!
— Скажи, Вестник, ты появляешься всегда неожиданно и всегда точно знаешь где мы. Тебя может не быть десять лет, но ты всегда находишь нас. Почему?
— Я — Вестник! И я всегда точно знаю где находятся те, кому адресовано послание.
— И ты можешь переместиться в эту точку?
— Да, могу. Такова моя Суть. Такие у меня умения.
— То есть у тебя есть Суть?
— Есть. У всего есть Суть. Даже у камня.
— Даже у богов?
— И у богов, — по лицу Вестника пробежала тень.
— А ты, Вестник, ты бог?
— Я? — Вестник засмеялся. — Я не бог. Я даже не бессмертен. Я просто существо, что живет очень долго, — ложь далась ему легко, не зачем Анартаху знать о нем больше. И так у него знаний слишком много.
— А боги? Боги бессмертны?
— Нет вождь, — вздохнул Вестник. — Смертны. Все смертны. Даже боги. И все боги смертны.
И это хорошо, а то становится тесновато. Пора прореживать, главное самому не попасть под гребенку. Вестник поморщился. Неприятно было даже думать о том, что где-то есть кто-то, кто может думать так же как он.
— А старые, — не унимался Анархат. — Старые боги бессмертны? Я слышал, что когда вы, молодые боги пришли сюда, вы не смогли убить старых. И они, живые до сих пор, ещё могут вернуться.