Мародер
Шрифт:
– Н-да… Конторка-то и впрямь не веники вяжет. Я в сети как-то натыкался на сообщение, что когда хозяйки сирийцев топтали, вроде как эти самые иришки какой-то важной трассы “безопасность обеспечивали”. Выкосили к херам все население на пять километров по обе стороны трассы – и стреляли потом на каждый шорох. Там еще кто-то пытался это дело раскручивать – но замяли, глухо…
– Не слышал, но верю. Похоже на них. Есть и вообще отмороженные – Динкорп, к примеру. Это уже самая настоящая братва, только легальная, хочешь – можешь у своего Серба, ну в смысле Серого, спросить – он с ними сталкивался, в Боснии еще. Они там и дурью оптом банчили, и баб туркам продавали, и все такое.
– Да я тоже так, наслышан мальца. Ты лучше скажи чего ждешь от этого всего.
– Ладно, отвлекся чего-то. Короче, ни хера, Ахмет, хорошего. Четыре взвода сидят и ни хера не делают – не бывает такого. Это, замечу, нехилые
– А че они там делают-то?
– В том-то и дело, что ни хрена. Выставили охранение – грамотное, кстати, и движухи особой не показывают. Беспилотников держат в воздухе постоянно, но за охранение не суются. Дисциплина есть, не пьют, татар не трогают, покупают у них всякую ерунду. Наших – половина, если с хохлами считать. Остальные – поляки, юги и казахи. Хозяев с ними и вправду нет, зато есть какие-то то ли китайцы, то ли японцы – в этой навороченой фуре весь день сидят. Там, прикинь – внутри их пятака еще один, маленький пятачок, за которым они пасут всерьез, даже ПВО легкое развернули, типа нашего “Джигита”. Там стоят гражданская фура и эта, чудесатая. Гражданская фура – жилье, просто снаружи под фуру сделано, косоглазые эти спать туда ходят.
– Видишь, как связано это все с Жориковой разводкой?
– Честно – не очень. Ты вот вчера развел бодягу, ну, что иришки затеяли здесь кипиш устроить, чтоб подряд охранный подмять – че-то не стыкуется. Я вот хожу, репу чешу – вроде все логично, но…
– Кирюх, – перебил Ахмет, – не ради подряда! Точнее, не одного подряда ради!
– Не, я учитываю, что весь завод стоит кучу бабок. Все равно как-то не строит.
– А че не строит-то, конкретно?
– Да неувязочка получается. Если, как ты говоришь, они за контроль над заводом рубятся – то сначала надо это ЧП агентурно, такими вот Жориками подготовить, связать все, а уже потом выдвигать сюда своих. А то че получается – прибыли иришки, постояли рядом – и хуяк, ЧП! Палево, нет?
– Не, не вижу косяка. Это ты переносишь на них наши бывшие заположняки. Никто разбираться не станет – я думаю, все кто решают, уже давно подмазанные сидят и отмашку ждут. От генерала, который частникам охрану отдаст, до телепидоров. Все ждут только трупов – наших и хозяйских. Над хозяйками поплачут надрывно да со скорбью вселенской флажками накроют – погибли парни за идеалы демократии! Депутаты подпрягутся – доколе?! Где эффективность? Выскочит главная иришка и прогонит, что, мол, у нас будет полный заебок, только отдайте! А наши тушки с гневом праведным воякам предъявят – вот, типа, кто говорил, что спецзона зачищена?! А подать сюда Тяпкинса-Ляпкинса! И каждый при своем – Тяпкинс уволен, на пенсии генеральской кактусы в Аризоне окучивает. Иришки взяли подряд, и к ним атомные конторы в очередь становятся – а можно нам у вас поковыряться чуток? На взаимовыгодной основе? Депутаты ихние тоже рады: кто мерсу, кто кадиллаку. Телевизионщики за поддержку получили, кокаина накупили и на радостях друг другу отсасывают. Только нас с тобой в несвежем виде всему миру показывают – вот! Не все еще гладко в демократизированной России! Вот террорист Ахметзянов, у-у, видите, какая морда бородатая? Исламист! А вот известный националист и террорист Кирюха, он же Жирик! А также педофил и грубиян, – хохотнул Ахмет. – Да и Жорик этот с нами окажется – че, думаешь, с ним кто-то рассчитываться будет? Щасс. Тоже по СNN покажут, с дыркой в башке – “…и примкнувший к террористам vor v zakone по кличке Джордж, возглавлявший преступный мир Уральской оккупационной зоны”. Ковчег, бля, чуешь, Кирюха? – каждой твари по паре…
– Сука, аж тошно от этих раскладов… Бля, да куда все на хуй катится, а, Ахмет? – злобно и как-то грустно ощерился Кирюха. – Куда ни кинь – везде эта пидарасня ебучая, за деньги свои сраные не то что маму, весь мир в говно втоптали… Страну кончали, все забрали, все! – и один хуй мало им, а!
– А хули ты хотел? Коли начал опускаться – все, конечная станция – даже не параша. Конечная станция – штаб генерала Духонина в Лунном военном округе. Это я к тому, что опосля таких движений им надо будет обязательно продемонстрировать – вот теперь на самом деле зачищено. То есть, чуйствую я нехорошее. Отчетливый такой запах бриллиантового зеленого, знаете ли… [174] Вот так, товарищ сосед Кирюха. Че делать-то будем?
174
Зеленкой пахнет – Ахмет хочет сказать, что опасается, как бы их “зеленкой не намазали” – т.е. не
Кирюха молчал, злобно глядя куда-то в себя. Ахмет немного подождал и поднялся.
– Ладно, пора мне. Че-то ты сегодня грустный.
– Загрустишь тут. Не, сучары, почему нас хоть теперь в покое не могут оставить, а? Пидарррасы!
Ахмет не ответил и пошел до дому, думая о том, что Кирюха, похоже, сегодня нажрется.
Два дня занимался по хозяйству, переделал все отложенные дела, сводил пса на озеро, даже подровнял бороду. Утром третьего снова пошел к базарным. Погода успела смениться, антициклон ушел, то и дело с неба начинало сыпать мелкой осенней моросью. Ахмет ежился, бредя по мертвому городу в утреннем тумане. Видимость была отвратительной, приходилось больше полагаться на слух и весь путь держать РПК наизготовку. Караул базарных проморгал его визит, и Ахмет не отказал себе в удовольствии – спрятавшись за торчащим из стены ригелем, дождался смены караула и только тогда громогласно объявил о своем присутствии. Сменяющийся караул проводил его ненавидящими взглядами – скрыть прокол у них не получалось по-любому, и старшему теперь не миновать Кирюхиного кулака. …Ничего, на некоторых Домах за это вообще вешают, – злорадно подумал Ахмет, поднимаясь на второй, к хозяйскому кабинету. – Ишь, расслабили булки… Хозяин базарных, оказывается, уже встал и спустился помыться во двор. Орехов, старый Кирюхин охранник, предложил обождать в караулке и начал ворчать, едва Ахмет переступил порог.
– Ахмет, ты вот че хозяину мозги ебешь ходишь? Тебе делать, что ли, совсем не хуя… Он потом ходит злой как собака, вон, ты шел – видел, болтается?
– Че, вздернули кого?
– А ты не видел как будто… Конечно, вздернули, не сам же вздернулся.
– На улице туман, не видать ни хера. Да я и не смотрел на ворота, ты ж знаешь, что я не с той стороны прихожу. Кого там вздернули-то?
– Да Женьку-столяра. Царство ему небесное, балбесу…
– А че натворил-то? Кирюха просто так по морде-то не выпишет, не говоря уж про вздернуть?
– Не скажи. Третьего дни, как ты ушел, так и началось. Закрылся, весь день ему Осетин бухло отправлял, к гостям не выходил, Немца не пускал. Даже баб на ночь не позвал, утром встает – медведь медведeм. Глаза красные, сам еще злее, чем со вчера. К вечеру смотрю: вроде отходить начал. И глядит уже не исподлобья, и со мной нет-нет, а словом перекинется, а тут, как на грех, Женьку и угораздило.
– Че угораздило-то?
– А караван они провожали, вчера караван заходил – Челябинские на Уфалей, без ночевки. Ну проводили, вертаются. Женька в свою комнату зашел, и че-то они с татарчонком новым зацепились опять. Я вот сколько уже говорил хозяину – рассели от греха! Нет, как об стенку горох… Ну, Женька-то сгоряча, видать, за нож и схватился. И порезать-то толком не успел, растаскивать уже начали… Мимо, как на грех – хозяин. Кровь увидел, взбеленился: “Ножи?! На ворота обоих!” Башкой мотнул, и дальше. Немец-то за ним кинулся, да куда там! Только татарчонка и отмазал, что нож-то один был, у Женьки.
– Дела…
Посидели молча, под укоризненное кряхтение поминутно ерзающего в кресле Ореха. Наконец в коридоре послышались тяжелые шаги Кирюхи.
– Здорово, сосед.
– Здорово, Столыпин.
Кирюха дернулся, придавил языкастого соседа тяжким взглядом. Приощерился было, хотел что-то рыкнуть, но удержался.
– Андреич, скажи Осетину, чтоб завтрак сюда отправил, – и вернул взгляд на Ореха. Видимо, тот спросил глазами насчет Ахмета. – Да. На этого халявщика тоже.
Кабинет Кирюхи – да, это было нечто. Он не только выставлял на всеобщее обозрение все комплексы хозяина, но и, что называется, внушал. Видимо, где-то под бугристым солдатским черепом таились нешуточные таланты пиарщика – на севшего в гостевое кресло посетителя обрушивались удивительно точно дозированные потоки сигналов, заставляющие слепо, на символическом уровне уверовать в могущество, богатство и силу хозяина этого помещения. Кирюха опустился в глухо хрустящее огромное директорское кресло.
– Подумал я тут. Знаешь, мне в голову ничего не приходит. Хоть так, хоть эдак – труба. Зачистят нас всех по-любому, и дрыгаться бесполезно. Химией, бактериологической ли мерзостью какой, или той херотенью, помнишь? арсенал РВСНовский которой зачищали? Ну, без разницы. Короче. Буду пока жить как раньше, а изменится что, тогда и репу чесать.
– То есть, Жорику просто скажешь, что некогда тебе хуйней страдать, и предложишь немного кабеля?
– Нет. Сначала я кабель ему постараюсь продать, а пошлю уже потом.