Марш Акпарса
Шрифт:
Оставшиеся на сухом месте растерялись, толпились около болота, не зная, что предпринять.
Ковяж бросился к повозке, стоявшей невдалеке, и схватил моток веревки.
— Веревки тащи!—крикнул он и первым бросил конец веревки утопающим.
Скоро в болото полетело еще несколько мотков.
Ратники держались, помогая друг другу, ловили концы веревок и мало-помалу выбрались на сухое место.
Пришлось разбить стан и сушиться, а ертаульная сотня до самого вечера искала брод.
На другое утро снова наткнулись на болото и снова обходили его до самого вечера.
За неделю болота вымотали у ратников все силы. Сухари кончились у всех, и сочные ягели, которых на болотах росло много, были единственной пищей измученных людей. Что говорить о ратниках, если князья-воеводы и те хватили голода. Запасов-то не было никаких.
Воины проклинали болота и думали: вот выйдем на сухие места, начнутся деревни, и тогда, даст бог, будет легче. Об этом же думал и князь Курбский.
На десятый день пути рати вышли на сухое место. Заросшая лесная дорога шла в гору,— стало быть, болот больше не будет.
Люди вздохнули с облегчением. Около небольшого озерца полк отдохнул, ратники перемыли белье и всю одежду, а пополудни двинулись в путь. Князь рассчитывал к вечеру достичь какого-нибудь людного места, устроить там ночлег и запастись едой.
Рать шла, а людей все не встречалось. Уж сумерки упали на заросшую мелким кустарником дорогу, вот и ночь окутала лес, а жилья нет как нет.
Идут люди, еле переставляют ноги, но не останавливаются, у каждого теплится искорка надежды: а вдруг там, за поворотом, люди.
Около полуночи впереди блеснул огонек. С какой радостью бросились навстречу ему! Словно не было усталости, будто не мучил целую неделю голод.
Но растерянно молчали ертаульные ратники. Да и что они могли сказать, если нашли старую лесную зимовку, а в ней охотника-мордвина, который сам заблудился в лесу.
Воеводы велели полку остановиться. Собрали сотенных и тысяцких и приказали резать лошадей и кормить войско. Дальше обессиленные и голодные люди идти не могли.
Охотник-мордвин рассказал, что людей здесь нет до самой реки Суры, а до Суры еще без малого двести верст.
Утром от полковых лошадей остались одни кости. Воеводам- князьям пришлось тоже спешиться.
Андрей Курбский выстроил полк, сказал:
— Воины мои, братья мои милые! Тяжелый, страшный путь прошли мы, и еще трудней дорога предстоит. Не стану кривить душой — перед нами двести верст пути. А еды у нас нет ни крошки. Лошадей мы ноне съели, и боле есть нечего. А идти надо, ибо назад в эти страшные болота ходу нет. Всю ночь мы с воеводой Петром Михайловым думали — и нет у нас иного выхода, как позволить вам охоту из пищалей на птиц и зверя. За зелье истраченное как-нибудь ответим.
— Далеко от дороги не уходите,— добавил князь Щенятьев,— не дай бог, разбредетесь да заплутаетесь. Не забывайте, что под Свияжском государь нас ждет.
Подкрепившись кониной, ратники снова зашагали вперед. Полк растворился в лесах, вокруг гулко ухали выстрелы. Только ертаульная сотня двигалась, не рассыпаясь, по ней равнялись отошедшие в сторону ратники. Медленно, но упорно полк продвигался вперед.
От Свияжска до Алатыря дорога и неблизкая, и нелегкая. Семь больших речек надо перейти, а сколько ручьев лесных, так и не счесть. Поэтому, как только Топейка из Москвы приехал и сказал Аказу, что рать русская к Свияжску через Алатырь пойдет, сразу Аказ собрал весь свой полк и пошел дорогу устраивать, мосты чинить. Вышли помогать Аказу и женщины, и дети, и старики. Старики мосты устраивают, Аказовы воины бревна носят, дети хворостом ямы забрасывают, женщины обед мужчинам варят, на охоту ходят.
За неделю подошли к Алатырю, всю дорогу починили, мосты возвели.
Топейка всех людей уверил: не сегодня-завтра русские войска подойдут. Больно охота всем царя увидеть — решили черемисы пойти в илем старого Сарвая и там русским хорошую встречу сделать.
Вперед послали Топейку с полусотней воинов. Целый день ждали — нет от Топейки гонца.
Решил Аказ вести людей, не дожидаясь Топейкиного знака. Видно, пришел на место и песни поет. А поет — забывает про все.
Так оно и вышло. Пришли к илему Сарвая—Топейка местных парней ратному делу учит, сторожевых не послал.
— Мы будем тут сложа руки сидеть, а русские пройдут где-нибудь мимо!—ругал Топейку Аказ.— Когда в Москве был, тебе что сказали?
— Велели дороги чинить, мосты. Встречать на этом месте велели, потом дорогу указывать.
— А ты песни поешь?
— А что мне, плакать? Русская рать—это тебе не дюжина зайцев — мимо не проскочит. Придут — все леса затрещат, на двадцать верст кругом слышно будет.
— Эй-вай!— крикнул вдруг кто-то из парней.— Смотрите, чужие люди!
На противоположной стороне поляны, где были поставлены меты для стрельбы, появились два худых и оборванных человека. Они шли, поддерживая друг друга. Увидев людей, остановились, один упал на траву.
— Это русские!— крикнул Аказ и первый бросился им навстречу.
Подняв упавшего, спросил:
— Ты ранен?
— Голоден он,— тихо ответил второй.— Шесть дён маковой росинки во рту не было.
— Эй, женщины! Еду сюда,— приказал Аказ.
Пока бегали за едой, Аказ спросил:
— Откуда вы?
— Мы ратники князя Курбского.
— Где же остальные?
— В лесу. Разбрелись кто куда. Искать надо. Сарваева земля далеко ли?
— Вы уже тут. Вот хлеб держите, вот творог, мед. Ешьте.
Аказ позвал Топейку, приказал:
— Сейчас же пошли людей в лес во все стороны. Пусть русских собирают, ведут сюда. Найти всех, до одного. А вы, женщины, скорее котлы вешайте, горячую еду готовьте.
Сарвай подошел к Аказу, дотронулся до плеча, сказал: