Марш обреченных

Злобин Михаил

Расстояние между мной и троицей вражеских заклинателей сократилось до метров семидесяти. Острый взгляд Ризанта уже мог вычленить определенные детали, которые не добавляли успокоения. Темные доспехи колдунов даже издалека казались необычайно дорогими. Декоративные орнаменты расходились по нагрудникам, играя одновременно роль украшений и рёбер жесткости. Лица алавийцев скрывались под сплошными масками, выполненными в жутковатой форме то ли черепов, то ли посмертных гримас каких-то мумий. А с плеч свисали могильно-черные плащи, облагороженные золотым шитьем. Это совершенно точно не рядовые озарённые. Целые князья, не меньше!

И они сейчас

творили какие-то исключительно сложные чары. Если прибегнуть к языку музыки, то освоенные мной Объятия ифрита или Горелка были одиночными аккордами. Милитарии Сарьенского полка уже творили волшбу по сложности сопоставимую с мелодией «В траве сидел кузнечик». Ну а вражеские маги сейчас плели нечто невообразимое. Полноценную пьесу из полусотни тактов! Их мастерство действительно находилось на каком-то ином уровне, нежели у колдунов человеческих государств.

Молясь сразу всем богам обоих миров, я отправляю в полет три огненных шара. За ними еще несколько. А потом и все оставшиеся разом. Не дожидаясь, пока залп достигнет цели, я начинаю формировать новую партию Объятий ифрита. Каждое мгновение может стать решающим!

Когда мои первые пущенные чары уже достигли алавийцев, я успел сотворить еще семь проекций. Боясь опоздать, лихорадочно наполняю их энергией и вновь атакую. Силуэты инородцев тонут в вихрях пламени и земли. Однако уже через секунду поднимается магический ветер и сталкивается с взрывными волнами. Оказавшись сильнее, он сносит не только поднятую пыль, но и другие мои заклятия, летящие к милитариям. Но я выпустил их слишком много. Темноликие, похоже, не ожидали такой плотности огня от одинокого озарённого.

Сразу четыре шара из второго залпа столкнулись с почвой в считанных шагах от колдунов. Да! Отлично! На сей раз я успел различить, что как минимум одного врага отбросило куда-то назад на пяток метров. Надеюсь, это вывело его из боя хотя бы на время. Но лучше, чтоб всех троих раскидало…

К сожалению, моё воодушевление не продлилось долго. Уже через пару ударов сердца я понял, что оставшиеся двое алавийцев уцелели. Они укрылись под куполом защитной полусферы, поддержанием которой был занят правый чародей. А левый всё продолжал творить свою непостижимую волшбу. Гадство! Ну как же вас достать?!

В отчаянии я взялся за создание новых конструктов. Но так и не успел их применить, потому что темноликий закончил плести свою магию. Меж его ладоней зажглось пронзительно белое сияние с голубыми отсветами по краям. Оно росло и ширилось, покуда не достигло размеров конской головы. А потом колдун бросил его прямо в землю, даже не пытаясь попасть по авангарду нашего полка.

Предчувствие чего-то нехорошего меня не обмануло. Мурашка сбилась с темпа и споткнулась, когда твердь под ее копытами сильно задрожала. Животное отдалось ужасу, который не шел ни в какое сравнение с тем, что было до этого. И как бы я не старался успокоить бедную кобылку, она не слушалась. А в следующий миг прогремел взрыв…

Меня вместе с лошадью снесло назад. Несколько раз перекрутило в воздухе, а потом мощно впечатало во что-то мягкое. Я бы мог сказать, что это меня спасло, но секундой позже сверху всей массой рухнула и Мурашка… В теле что-то хрустнуло, и я закричал от боли. Но не услышал своего голоса, потому что грохот оглушил меня. Со мной осталась только звенящая тишина, назойливым комаром пищащая где-то внутри черепной коробки.

Дергаясь и извиваясь, я пытался выбраться из-под неподвижного скакуна. И

пока крутился, то успел в красках разглядеть участь, постигшую остальных моих сослуживцев. Сарьенский полк перестал существовать. Теперь он представлял из себя огромный завал из переломанных тел и туш животных. Вся эта масса шевелилась, обильно сочась кровью. А я возился на самом краю этой неровной пирамиды из мяса. Наверное, это даже хорошо, что я лишился слуха и не слышал воплей сотен и сотен умирающих людей.

Но темноликим ублюдкам этого показалось мало. И из почвы стали вылетать каменные колья, протыкающие на своем пути всё — и плоть, и кости, и доспехи. Прямо на моих глазах на один такой насадило нашего ильгельда. Кирей нор Вердар, ползущий с перебитыми ногами, так и остался висеть на нем пронзенным. А чуть дальше я узнал белого жеребца Салсина. Самого аристократа не было видно. Только его сапоги торчали из груды тел под неестественными углами.

Силы стремительно покидали меня. Дышать становилось все труднее, а боль растекалась по всему туловищу, лишая воли. Мурашка не шевелилась, а просто неподъемной тяжестью лежала на мне. Скорее всего, моя красавица уже была мертва…

Совершив новый рывок, я отдал ему все внутренние резервы, что у меня оставались. Но не продвинулся и на сантиметр. Окончательно сдавшись, я упал на груду тел. Последнее, что я попытался сделать, так это отвернуться от изуродованных и перекрученных трупов. Это не то, что мне хотелось бы видеть перед смертью. Безмятежное небо с подушечками неспешно плывущих облачков являли собой куда более приятное зрелище…

Ну вот и всё, Сашок. Допрыгался ты. Решил, что попал в сказку? Новый мир, магия и невиданные возможности вскружили тебе голову. Ха. Ха. Ха. Дурак ты, Горюнов. Всю жизнь им был, им же сейчас и помрешь. Ты не герой в золоченых доспехах. И ты не ухватил бога за бороду, чтобы считать себя бессмертным. В армию намылился. Захотел магии обучиться на халяву… О чем ты только думал?

Хотя, наверное, знаю о чем. Как-то не верилось мне, что дворянских отпрысков пошлют вот в такую заварушку после нескольких месяцев чисто символичной муштры. Переоценил я связи Одиона, который обещал выправить назначение в спокойное местечко. Ну и зачем-то убедил себя в том, что мне покровительствует сам Ваэрис. С учетом того, что всё мне доставалось относительно легко, и даже колдовской дар покорился без трудностей, неудивительно, что я слишком зазнался. Но в итоге реальность щелкнула мне такую отрезвляющую пощечину, что чуть голова не оторвалась. Сбегая от какой-то бешенной клесденской лисы, я спрятался в берлоге спящего медведя. Ох, какой же болван… И за что мне такое просветление послано в последние минуты жизни? Где ж оно всё раньше было, когда я только отправлялся к рекрутерам Патриархии? Тьфу! Даже думать не хочется. Сделанного не воротишь. Но от этого осознания не становилось легче…

Мурашка… любимица моя. Наверное, перед тобой я больше всего виноват. Так и не прикормил тебя яблочком, как обещал. Не пробежимся мы с тобой больше по утренней росе. Не поглажу я твой бархатный нос и не посмотрю в умные и добрые глаза. Прости. Прости меня…

Кровь медленно заливала мое лицо. Но мне уже было наплевать. Ведь надо мной распростерлась безбрежная высь. Такая манящая и такая прекрасная. Где-то внизу вибрировала почва, исторгая из себя заостренные сталагмиты. Но ни один из них не оказался ко мне достаточно милосердным, чтобы пронзить моё тело и оборвать земной путь.