Маршалы Сталина
Шрифт:
К этому времени он уже не был заместителем наркома. Хорошо зная, когда и чем закончится его карьера, Сталин инициировал следующее постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 10 мая 1937 г.:
«Утвердить:
1. Первым заместителем народного комиссара обороны Маршала Советского Союза товарища Егорова А. И.
2. Начальником Генерального штаба РККА — командующего войсками Ленинградского военного округа командарма 1-го ранга товарища Шапошникова Б. М.
3. Командующим войсками Ленинградского военного округа — командующего войсками Киевского военного округа командарма 1-го ранга товарища Якира И. Э.
8. Командующим Приволжским военным округом — Маршала Советского Союза товарища Тухачевского М. Н. с освобождением его от обязанностей заместителя наркома обороны».
Перед отъездом
Прервем здесь повествование о последних месяцах жизни выдающегося полководца и расскажем об истории, без которой многое для читателя может остаться непонятным. Речь идет о грандиозной провокации еще одной спецслужбы. Ее цель — все тот же Тухачевский, но спецслужба — иностранная, да еще какая — гестапо.
При очередном докладе Гитлеру в декабре 1936 г. глава службы безопасности СД обергруппенфюрер СС Гейдрих предложил обезглавить Красную Армию, скомпрометировав группу ее высших офицеров, прежде всего маршала Тухачевского. Его замысел состоял в том, чтобы представить советскому руководству маршала как заговорщика.
Сведения о якобы зреющей измене в Красной Армии были получены немецкой разведслужбой в середине декабря 1936 г. от Николая Скоблина, бывшего белого генерала, проживавшего во Франции. Эксперты военной разведки после тщательного изучения донесений Скоблина начисто отвергли их как абсурдные. Гейдрих же не стал от них отмахиваться, рассудив: если не существует доказательств измены в Красной Армии, значит, их нужно сфабриковать.
Фюрер тотчас же ухватился за идею Гейдриха. В преддверии нападения на Россию ослабление высшего руководства Красной Армии было бы как нельзя более кстати. Правителей фашистской Германии, разумеется, меньше всего интересовали в этом смысле Ворошилов и его единомышленники. Удар наносился по одному из наиболее знающих и проницательных советских военачальников, умевших заглянуть в завтрашний день. Достаточно сказать, что еще в 1935 г. в статье, опубликованной «Правдой», Тухачевский разгадал, что «империалистические планы Гитлера имеют не только антисоветское острие. Это лишь удобная ширма для прикрытия реваншистских планов на западе (Бельгия, Франция) и на юге (Познань, Чехословакия, аншлюс)». А о том, что СССР надо быть готовым именно к внезапному нападению германской армии, маршал пророчески предупредил на сессии ЦИК СССР в 1936 г. Кроме того, фашистские главари учитывали, что он, не раз бывавший в Германии, хорошо знал возможности руководящего состава вермахта, имел четкое представление о сильных и слабых сторонах его организации и вооружения.
Конкретные детали этого дьявольского плана разрабатывались в штаб-квартире гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе, 8. Гейдрих задумал сформировать фальшивое досье, содержавшее различные документы, а главное письмо за подписью Тухачевского, которое должно было со всей определенностью указывать на тайную связь маршала и некоторых его сподвижников с группой немецких генералов — противников нацистского режима. Каждая из сторон, «участвовавшая» в переписке, якобы замышляла захват власти в своих странах. Для придания наибольшей убедительности документы посвящались отнюдь не заговору в Красной Армии. У русских должно было сложиться впечатление, что расследование предпринято в отношении замешанных в этом деле немецких генералов.
Чтобы иметь подлинники документов, которые действительно исполнялись во время различных контактов советских и немецких военных делегаций в предшествующие годы и которые содержали образцы почерка и подписи Тухачевского, под покровом ночи был организован вооруженный налет на архив управления разведки и контрразведки вермахта. Сразу же после того, как нужные материалы были обнаружены и извлечены, в здании вермахта вспыхнул пожар — так уничтожались следы преступления.
По указанию Гейдриха
Тщательно были продуманы и пути доставки досье в Москву. Поднаторевший на секретных операциях Гейдрих с одобрения Гитлера сумел подбросить фальшивку президенту Чехословакии Э. Бенешу, который 7 мая 1937 г. уведомил посла СССР в Чехословакии Александровского о «военном заговоре», а 8 мая сообщил об этом в личном секретном послании Сталину. (Одновременно гестапо продублировало доставку досье через премьера Франции Э. Даладье.)
Вскоре при посредничестве аппарата Бенеша и советского посольства в Германии в Берлин прибыл специальный курьер, имевший полномочия на ведение переговоров о выкупе фотокопий материалов досье. Запрошенная сумма в 500 тыс. марок была немедленно уплачена. Любопытно, что, как позднее утверждали в гестапо, банкноты, полученные от курьера, оказались такими же фальшивыми, как и выкупленные на них документы.
Есть версия, что создание подложного досье было инспирировано НКВД, задумавшим погубить Тухачевского, а Гейдрих и его аппарат играли здесь всего лишь посредническую роль. Большинство историков склоняются все же к мнению, что фальшивка родилась в Берлине, однако, как нельзя, кстати пришлась и в Москве, ибо у Сталина к тому времени возникла мысль устранить популярного в стране и армии военачальника, закрепившего за собой на Западе репутацию «красного Бонапарта». Лишним доказательством здесь служит тот факт, что аресты военачальников начались еще в конце 1936 г. и к моменту поступления гитлеровской фальшивки в Москву уже приняли широкий размах. Сфабрикованные нацистами материалы послужили удобным поводом для «великой чистки» в Красной Армии и для обвинения одного из крупнейших военных руководителей СССР, каким был Тухачевский. Объективности ради надо отметить, что ни в следственном деле, ни в материалах судебного процесса дезинформационные сведения зарубежных разведок о Тухачевском и других военных деятелях не фигурируют. Эти сведения были рассчитаны на болезненную мнительность и крайнюю подозрительность советского вождя, и, как видим, свою роль сыграли.
Расчеты фашистских бонз понятны. А Сталина? Что побудило его обрушить невиданный в истории удар по командно-начальствующему составу собственной армии да еще в предвидении войны?
Если коротко, то — опасения, что крупные военачальники, все более определявшие лицо армии, — М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, А. И. Егоров, А. И. Корк, И. Э. Якир, Я. Б. Гамарник и их более молодые последователи откажут ему в поддержке в условиях крайнего обострения внутриполитической обстановки в стране во второй половине 30-х годов. Вождь опасался именно их — образованных, самостоятельно мыслящих. Не зря с тех времен бытует история о том, как Семен Буденный, озадаченный размахом репрессий, пришел к своему давнему соратнику, такому же лихому рубаке Оке Городовикову с вопросом: что делать? «Не боись, Сема, — был ответ. — Нас не возьмут. Посмотри вокруг — берут шибко умных».
А что подпитывало решимость вождя? Тоже есть ответ: острое соперничество в армейской верхушке между интеллектуальной элитой Вооруженных Сил и малообразованными выходцами из красноармейской среды К. Е. Ворошиловым, С. М. Буденным, Г. И. Куликом, Е. А. Щаденко, П. А. Дыбенко, не понимавшими необходимости создания современной армии. Их взаимная неприязнь уходила корнями во времена гражданской войны и обострялась по мере того, как эпоха мотора уценяла старые представления в военном деле. Лагерь «кавалеристов», где спокойно, а где и весьма злорадно-заинтересованно следил, как выкашивался слой «шибко умных», пока по своим внутренним законам воронка репрессий стала затягивать и их самих.